Человек полетел

Подпрыгнули рядом, пытаясь взлететь

На небо, до звёзд дотянутся успеть.

Святой им заметил, не пустят грехи,

Вы Бога не слушали, были глухи.

Поднялся над полем и ввысь полетел

И каждый, что рядом за ним захотел,

Кричали знакомые, бабы, родня,

Куда нам деваться, ждать Судного дня?

В ответ только ветер едва шелестел,

Кто жаждал летать, тот уже улетел.

И прыгали вновь мужики на краю,

Так хочется жить, не корячась в Раю.

Да где этот царствия божьего свет,

Мы ждём уж давно, а его нет и нет!

Ах, если бы знать, все уже наперёд,

Кто истинно свят, чей на небо черед.

Он птицам завидовал, бражки не пил,

Могучие крылья в глуши мастерил,

Мечтал о высоком, а ростом был мал,

В спасителя верил и крест целовал.

А батюшка в церковь пускать не велел

В том грех и гордыню его усмотрел.

Над ним насмехались, ну как не понять

Холоп должен ползать, но чтобы летать?!

Упрям был Никитка, отчаянно смел

На верх колокольни взобраться сумел.

Он прыгнул вниз, с Храма, шестнадцатый век,

Завис, а потом полетел Человек!

И все вроде вышло, как он и хотел

Весь Кремль на крыльях своих облетел.

Царю донесли, постаралась молва

И с плеч покатилась тотчас голова,

Но прежде с улыбкой шепнул палачу

Я в детях воскресну и вновь полечу.

А крылья сломали, и впредь – Не имать

Их долго другим ещё будут ломать.

***

Припомним Никитку, когда самолёт

Над нами край неба, стрелою прошьёт.

Я знаю, богат на умельцев наш край

И где-то Никитка спешит в свой сарай.

Как же холодно

Опали листья в ноябре,

и стало холодно.

Горела лампа на столе

в приёмной «Воланда».

«А это Вы, опять пришли,

Вам не положено

На то и дети чтоб росли,

не всё – морожено».

«Да будет суд, сам виноват,

не лез бы в драку-то

Избил один троих ребят,

травил собакою».

«Что вы сказали, пёс был – шпиц?

Но, не в наморднике

Читаю дело, сто станиц,

Вот, пишут дворники».

«Тащили девушку в авто?

То, показалось

у нас насмотрятся кино,

Да, отказалась»!

«Ну, дел-то, «треху» отсидит,

Чего простите?!

Да я Вас в рог… и сын бандит,

за ним хотите»?!

«Прощенье надо заслужить,

Что Вы трындите?!

Ну да, конечно, парню жить.

Туда пройдите».

К утру домой вернётся мать,

поплачет.

Как же холодно.

Приснится узкая кровать

и лапы того Воланда.

В память о заблуждениях

(королевские креветки)

Скамья дубовая, пиво чешское,

Сижу, наращиваю седалище.

Меню в коже, блюдами веское

Цена на креветки – та ещё!

Не подаю виду, хрущу панцирем

Морской снеди, мелкой очень,

Горка в тарелке, липкими пальцами

Поглощаю клеток белковых очередь.

Где тут те, по пятёрке, лучшие?

Требую, настоящие королевские,

Что когда-то купил по случаю,

А не эти, за трёшку, мерзкие!

Но ехидная, официанта харища

Нагло так, в ответ улыбается, —

«Не хочу поправлять товарища,

Но они только так называются»!

Значит, дурят, а я доверившись…

Зря он это мне все рассказал,

И вконец во всем разуверившись,

Графин с водкою заказал.

Ночные белые

Чайник китайский

паром пыжится,

Серым глазом

на мир смотрит.

Неясные тени

по комнате движутся,

Ночь, мне рожи

по стенам корчит.

Мерцает диск,

на часах с боем,

На подоконнике

ветка акации.

Три часа,

за стеклом всё воет

Музыка чьей-то

автосигнализации!

Луна, на жёлтом,

серыми комьями

Плывут облака,

покоя не знающие.

По крышам коты

шастают кодлами,

Орут нагло всю ночь,

вызывающе.

В доме напротив

квадратами, точками

В окнах огни

Вспыхивают, пропадают.

На крыше

рекламные слоганы строчками

То появляются,

то опять исчезают.

Компьютер крякнул,

апгрейды ломятся,

Архивы файлов

приходят пачками

И в Гугле тоже видать

Бессонница,

Гонят в сеть игры

с новыми патчами.

В голове раздрай,

мысли пучатся,

Может быть то душа,

болит, кается.

До утра уснуть,

не получиться,

Остаётся сидеть,

стихами маяться.

По экрану редактора

мышью бегаю,

Сварю кофе, выпью

ещё го