Распятые

Алексей Петрович Бородкин

Корабль, перевозивший рабов, терпит крушение. В живых остаются два моряка, случайный пассажир и священник – они заперты под килем перевернувшегося судна. Несколько предсмертных дней становятся… адом? Или искуплением? Или надежды на спасение души нет, и Геенна огненная неизбежна? Рассказ-драма, рассказ-размышление. Затрагиваются очень сложные вопросы. Одно можно утверждать наверняка: после прочтения рассказа, Вы переменитесь. Без сомнений.

Перед рассветом ажурная глубина неба замутилась, Полярную звезду – а за ней и остальные звёзды – заволокло фиолетовой тиной. Подул южный ветер. Правильнее сказать, ветер пошел: он был подобен океанскому течению, сильному и ровному. Дыхание перехватывало от этого сырого и жаркого потока.

В несколько минут вода и воздух слились в единое пространство.

На "счастье" проснулся боцман Канниган. Он вышел на палубу и отправился к носу судна (к гальюну), желая вернуть океану "взятое в долг".

"Матерь божья!" – пронеслось у боцмана в мозгу и, забыв про своё первоначальное намерение, он бросился к рынде – поднять тревогу, – браня и кляня тупость вахтенного матроса.

Над океаном полетел отчаянный звон колокола.

"Не сладить!"

Матросы прыгали по реям, как перепуганные обезьяны, а у боцмана вертелась мысль, что всё одно со штормом не сладить, и что нужно рубить грот немедля: "Быть может, тогда обойдётся!"

– Где капитан?

Вахтенный покрутил головой, как испуганный пёс и ответил, что понятия не имеет.

– Он напился вчера до безумия… напялил на левую руку кувшин, и объявил, что это его вторая голова… Разговаривал сам с собою… с этой второй башкой… а когда кончился ром…

Кончился ром! Канниган сообразил, что раз такое произошло, то капитана следует искать в трюме, в самом низу у погреба для провизии.

Судно накренилось, просело, зачерпнуло бортом воды. Кого-то из матросов смыло за борт. Кажется, это был Фернандо Гора, шутник и балагур, любимчик команды. С холодным цинизмом боцман подумал, что дева Мария не оставит беднягу. Жизнь человека в эту секунду не стоила гроша ломанного.

Снасти трещали и стонали. Мачту вот-вот должно было сломать у основания. Или вырвать, как гнилой зуб изо рта старухи. Канниган вспомнил о грузе: "Сбросить чёрненьких за борт? Посреди океана? Ха-ха! Пускай поплавают, так у них есть шанс выжить!" – криво осклабившись, он рассмеялся.

Старший помощник и два матроса взялись рубить мачту. Топоры метались с предсмертной истеричностью, однако у океана были свои планы на представление. Он занял место в первом ряду и желал, как следует, поразвлечься. Ураган развернул "Галатею" могучими пальцами, будто это был детский кораблик, волна ударила в борт – первая, предупредительная, – второй вал накрыл судно от грот-трюм-рея до ватерлинии, подмял под себя, вдавил в водную пучину.

Когда волна отхлынула, на поверхность океана – среди бочек, ящиков и пеньковых канатов – всплыл оборванный парус. Страшное белёсое "тело" колыхалось и казалось телом утопленника, раскинувшего в стороны руки и вглядывающегося в бездну невидящими глазами.

"Галатея" перевернулась.

Канниган успел спуститься в трюм и пробежал несколько шагов, прежде чем мир вокруг него завертелся, и потолок сделался полом.

Капитан Бартоломью (он дрых к крюйт-камере, прижавшись к верному своему собутыльнику кривому Оглу) вздрогнул и выпустил из рук бутылку. Однако бутылка не покатилась по полу, как это было заведено от века, она заплясала на досках пляску святого Витта, подпрыгнула и полетела вверх. Или вниз? Или вбок? Разобраться капитан не успел, его самого подкинуло и швырнуло на бочку с оливковым маслом, в довершение, приложив головой о бортовую обшивку.

– Кто?.. кто здесь? – Очухавшись, капитан зажег спичку, рассмотрел заспанное лицо Огла.

Мгла металась по зачумлённым углам комнаты. Где-то в её утробе мелькнула ещё одна – неизвестная – физиономия. Позднее выяснится, что это отец Дэниел, священник. Аббатство святого Албана из Хартфордшира снарядило его в ссылку (официально это называлось просветительской миссией).

Лишь только начался шт