Преступления прошлых веков

Вечер 1

Ужасное происшествие в Угличе

Только оказавшись в тупике

мы начинаем искать новый путь

В шахматы я играю по субботам. Люблю, знаете ли, посидеть вечерком в задумчивости, склонившись над фигурами… Чайничек уютно помуркивает на плите, неяркий свет торшера располагает… Да что говорить! Привычка, длиною в доброе десятилетие на пустом месте не складывается.

Сегодня была моя очередь идти в гости к Володе – постоянному моему партнеру. Был он милицейским полковником в отставке и после выхода на пенсию сильно захандрил поначалу. Но потом при его родном УВД создали некую общественную организацию по типу профсоюза. Володе предложили это дело возглавить, и он заново обрел вкус жизни. Халат себе завел этакий, парчовый (откуда только выкопал) с атласными отворотами, кресло персональное – сидеть в котором кроме хозяина дозволялось только хозяйскому коту. Словом, ни дать, ни взять – великий сыщик на отдыхе.

Я сказал «великий сыщик»? Это не оговорка. Проработав пару десятков лет начальником уголовного розыска, Володя выработал умение во всем докапываться до истины. И если раньше он раскрывал преступления современников, то теперь углубился в изучение неразгаданных загадок древности. Вот тут наши увлечения в очередной раз совпали. Я, знаете ли, тоже большой любитель всякого рода исторических тайн.

Сегодня настал черед Угличского дела.

Впрочем, обо всем по порядку.

Итак, явившись в очередной раз к Володе с шахматной доской под мышкой, я застал его за рассматриванием небольшого тома энциклопедии под названием «Города России».

– Выбираете местечко для турпоездки? – поинтересовался я, сгружая свою ношу на журнальный столик.

– Нет, изучаю место преступления.

– Вот как?

Я оторвался от шахматных приготовлений и заглянул в книгу. Том был раскрыт на странице с картой кремля в старинном Угличе.

– Загадка смерти царевича?

– Да. Думаю исследователи этого запутанного дела кое-что упустили.

– Безусловно. Но, боюсь, тайна эта навсегда останется для нас нераскрытой. Столько лет прошло, не осталось ни свидетелей, ни улик. А мнения исследователей весьма противоречивы.

– Безнадежных ситуаций не бывает, – заметил Володя, откладывая книгу и усаживаясь поближе к журнальному столику. – Попробуем разобраться.

– Итак, – произнес Володя, совершая первый ход пешкой, – в исторической науке практически равноправно существуют три версии происшедшего с царевичем Дмитрием: убийство, самоубийство в эпилептическом припадке и несчастный случай. Я правильно излагаю?

Мне нечего было возразить, поэтому я согласно кивнул:

– Да.

– Версию «в припадке зарезался сам», я полагаю, можно отбросить, так как самоубийство почитается как страшный грех, а Дмитрия церковь объявила святым. Нет возражений?

– Допустим.

– Тогда рассмотрим самый жестокий вариант: убийство. Вы, Юрий Петрович, как я знаю, подробно читали Скрынникова*. Что он говорит по этому поводу?

* Скрынников Руслан Григорьевич. Советский и российский историк, доктор исторических наук (1967), профессор Ленинградского, затем Санкт-Петербургского университета.

Автор значительного числа исследований в области отечественной истории XVI – XVII веков: «Начало опричнины» (1966), «Опричный террор» (1969), «Иван Грозный» (1975), «Царь Борис и Дмитрий Самозванец», «Смута в России в начале XVII века» и др.

– Много разного. – Я двинул фигуру, предполагая разыграть дебют ферзевой пешки. – Честно говоря, перечитав текст трижды, я так и не понял, что там, в Угличе произошло. Сначала называются имена убийц, потом выясняется, что улики против них сфабрикованы. Потом обвиняют игравших с царевичем мальчишек – якобы хватали за ноги, резали горло, потом выясняется, что их и рядом не было. А были на месте только мамки-няньки. Двести человек опросили, а главной улики – ножа, не нашли. И даже непонятно, был ли он, потому что мамок-нянек в убийстве не обвиняли. А обвиняли в недосмотре. И главное, Скрынников, как основной специалист по проблеме, настоятельно проводит мысль, что смерть Дмитрия была не только не выгодна царю Борису, но даже вредна и опасна. В общем, приказа сверху нет, убийц не