Отставший

Алексей Петрович Бородкин

Кто сказал, что наш мир статичен? Откуда уверенность, что мы его знаем? Мы изучили кусочек мироздания, но у этого айсберга огромная подводная часть. "Отставший" мужчина сталкивается с необъяснимыми (легко объяснимыми) явлениями природы. Он понимает, что ничего не понимает. И что этот новый-старый мир враждебен. Чтобы выжить есть только одно средство – понять. Этот рассказ написан на стыке мистики и фантастики. Однако сведущие люди уверяют, что это чистой воды реализм.

Не стоит прогибаться под изменчивый мир,

Пусть лучше он прогнется под нас,

Однажды он прогнется под нас.

А. Макаревич

Пару раз за свою сознательную жизнь Феликс мечтал быть бомжом. Было что-то привлекательное в этой "профессии". Безграничная свобода, ясность, синее небо. "Что нужно бомжу? – рассуждал. – Самая малость: картонная коробка, корка хлеба и лужа чистой воды".

Кажется, про это пел чувак из группы "Крематорий". Феликс напряг память, но вспомнилась всего одна строчка: "Я, аутсайдер, нищий изгой, жил всегда за чертой, в луже чистой воды…"

Теперь всё изменилось. Совсем. Теперь бомжом быть не хотелось. Категорически. Чертовски трудно спрятаться среди людей, когда ты так сильно от них отличаешься.

Щель между домами выглядела безобидно, и всё же Феликс выждал минуту. Медлил, всматривался в кирпичный рисунок. "Хрен его знает, откуда он появится… и на кого будет похож".

Прижимаясь к стене, Феликс прошел через арку, выглянул на улицу. Улица выглядела… необычно. Скривил губы, и подумал, что слово "необычно" подходит к этому пейзажу, как определение "мило" к бреду наркомана.

Мимо промчалась повозка на высоких тонких дугах. Спицы мелькали так часто, что рябило в глазах. Следом, на небольшой высоте, почти касаясь затылков прохожих, скользнул подросток на сверкающем алом диске. Мальчишка был одет в зелёный плащ с многочисленными карманами и длинными фалдами. Феликс невольно оглянулся на свою серо-синюю куртку. Вспомнил, как покупал её "чтобы не выделяться".

"Ага. Совсем неприметно".

Дольше оставаться в "щели" было невозможно. Худой мужик с пропитой физиономией уже открыто пялился. "Очевидно, дворник, – сообразил Феликс, стрельнув взглядом в татуированную рожу. – Хорошо хоть метла не изменилась".

"Из всех возможных пролетариев они самая гнусная мразь… прав был Полиграф Полиграфович в этом отношении".

Дворник взмахнул рукой, что-то вякнул и решительно выдвинулся вперёд. Феликс надвинул на глаза кепку, сделал морду топориком и пошел в противоположном направлении. "Хрен вы меня возьмёте, суки. Без боя не дамся!"

В подъезд возвращаться было опасно (провёл там уже две ночи). А куда? Пока неясно, но с центральной улицы нужно валить – это однозначно.

Феликс свернул в первый попавшийся проулок и обомлел: прямо перед ним из-под земли выросла огромная зубастая женская рожа. Подмигнула и послала воздушный поцелуй: "Привет красавчик!"

Рекламный баннер. Лифчики, омолаживающие кремы, путёвки в Таиланд.

"Ах ты, Боже мой!" Феликс почувствовал что дрожит, и как холодный пот стекает вдоль позвоночника. "Бежать! Бежать! – пульсировало в мозгу. – Как можно скорее!" Трезвая, спокойная половина сознания возражала, что драпать некуда. Просто некуда. "Главное – не суетиться, не мельтешить. Так продержимся дольше".

Вдалеке, в глубине двора стоял мусорный бак (к счастью они несильно изменились), рядом с баком высилась груда картонных коробок грязно-малинового цвета. Две пластиковых бочки странной формы и что-то ещё, вероятно мусор, предназначенный для переработки.

Это был "подарок" судьбы. Феликс направился к баку. Из коробок соорудил подобие избушки, подумал, что три поросёнка находились в похожих условиях: "Волки охотились за ними, чтобы сожрать. Люди… с аналогичным предложением".

До вечера сидел в укрытии.

Есть хотелось немилосердно. Контейнер с пищевыми отходами стоял неподалёку, однако воняло из него жутко. Феликс решил, что лучше сдохнет от голода, чем от желудочного отравления.

Над улицей вспыхнули фонари. Металлических "шей" не было видно (а быть может, их не было вовсе) и казалось, огни плывут над мостовой, как светлячки