Ксения Годунова. Соломония Сабурова. Наталья Нарышкина
Александра Константиновна Сизова
Женские лики – символы веков
Александра Константиновна Сизова (ум. 1908) – жена ученого секретаря московского Исторического музея Владимира Ильича Сизова; достаточно плодовитая писательница, много публиковавшаяся на рубеже XIX и XX столетий. Печаталась в «Детском чтении», в типографии И. Д. Сытина и других центральных издательствах. Ее перу принадлежат многочисленные романы, повести и рассказы, а также сказания, легенды и исторические очерки.
В этом томе представлены три исторических портрета выдающихся женщин своего времени. Ксения Годунова (1582–1622), дочь Бориса Годунова, – самая известная, помимо Софьи Алексеевны, среди русских царевен. Ее трагическая история легла в основу многих художественных произведений и картин. Соломония Юрьевна Сабурова (1490–1542) – первая жена великого московского князя и государя Василия III, обвиненная в бесплодии и постриженная в монастырь в 1525 г. под именем Софии Суздальской. Наталья Кирилловна Нарышкина (1651–1694) – вторая супруга царя Алексея Михайловича, мать Петра I.
Александра Сизова
Ксения Годунова. Соломония Сабурова. Наталья Нарышкина
© ООО ТД «Издательство Мир книги», 2011
© ООО «РИЦ Литература», 2011
* * *
Ксения Годунова
Часть первая
I
1603 году бабье лето в Москве стояло сухое, теплое. Дома утопали в зелени садов, паутина летала в воздухе и обещала хороший сентябрь. По случаю ясной погоды много любопытных толпилось в Кремле, на площадке перед дворцом и у постельного крыльца. Утро давно началось, было девять часов, когда туда же пришел пожилой боярин в высокой шапке и дорогом кафтане. До самого крыльца его провожали слуги. Знаком руки он велел им остаться и ждать его, а сам взошел на верхний рундук. Входил он неторопливо, важно, на верхней площадке остановился, постоял, а потом решительно вступил в сени. Тут в небольшой комнате в три окна было уже много народу. Увидев входившего боярина Богдана Бельского, ожидавшие посторонились, отвесили ему низкий поклон, но он едва посмотрел на них. Недовольные не поскупились своими замечаниями:
– Ишь, куражится-топорщится! Он и взаправду думает, что сам Сатана ему не брат!
– Глянь-ка, до него с земли и шестом не достанешь! Ишь, вздулся, как тесто на опаре!
– Не те нонче времена, погуляли Бельские, да и будет! Не в чести они у царя Бориса Федоровича.
– Фу-ты ну-ты боки вздуты! – сказал один и, подпершись руками, прошел козырем.
В сенях засмеялись.
Боярин не слышал обидных замечаний. Он прошел дальше и неторопливо снял верхнее платье, долго расчесывая и оправляя свою длинную черную бороду и густые непокорные волосы. Затем он медленно прошел через следующую комнату в три окна и вышел в другую, где сидело уже несколько бояр в ожидании выхода царя. Увидел здесь Богдан Бельский Федора Ивановича Мстиславского, который приветливо улыбнулся ему и тотчас же добродушно заговорил:
– Что, боярин, позамешкался? Понедужилось аль больно притомился с дальней дороги?
– Утомился, сильно утомился, больно гнал в Москву, торопился, думал: веселую свадебку сыграешь без приятеля. Я-то тут, да вот, кажись, опять ничего не слыхать о твоей женитьбе?
– Правда твоя, боярин, правда! Опять дело не сладилось, зато теперь уж батюшка-царь сам обещал сосватать мне невесту, вот я и жду.
– Эх, доброта ты доброта! – как бы про себя заметил Бельский.
Мстиславский был действительно человек замечательно добрый, которого трудно было вывести из себя. По смерти царя Федора Ивановича он, старейший из бояр, был единственным, не желавшим престола. Он был очень богат, от природы ленив, а благодаря своему высокому положению жил холостяком. Царь Борис Федорович боялся, что его потомки могут быть соперниками его собственным во владении престолом и поэтому каждый его выбор невесты то по тем, то по другим соображениям не одобрял, находя разные неудобства, а Федор Иванович добродушно покорялся.
– Брал бы ты себе за образец Василия Ивановича Шуйского, покорился бы отказу и не утруждал царя больше просьбами, – сказал ему Бельский.
Шуйский не чета был Мстиславскому; он тотчас по
ЛитРес