Мертвый город

Наталья Попова

Город лишился жизни. Лишился людей, огней, машин. Город разрушен до основания. Он закутался в тишину и запустение, как унылый странник в свой старый, изъеденный временем плащ. Что это: война? Эпидемия? Стихийное бедствие? Александр застал город таким, когда остался один. Один, если не считать спасенного им человека, больного шизофренией. Он опасен, непредсказуем, но бросить его – означает предать. Вдвоем они будут искать ответы на тысячи вопросов. Мертвый город не сразу выдаст свои секреты. Он умеет хранить тайны, Мертвый город. В подземном убежище их встретят выжившие. Они создали свой собственный искаженный мир, они делят пленников на достойных и недостойных. Достойным даруют жизнь. Недостойных – хладнокровно убивают. Александр – достоин. Его спутник Марк – нет. Их ждет боль и отчаяние – здесь, под землей. А наверху – еле слышным пульсом бьется Мертвый город. Он терпеливо ждет их. Ждет, несмотря ни на что. Он готов открыть им все свои тайны. Осталось только подняться наверх. Снова. Обложка – художник Михаил Смирнов.

Наталья Попова

Мертвый город

Пролог

– Я тебе изменил.

Она сидела, скорбно склонив спину, как несчастный убогий горбун. Даже сейчас, после этих слов, от которых она вся съежилась и затряслась от боли, он не испытывал к ней жалости. Она была ему противна. Он хотел снова и снова причинять ей страдания, разрезать ее на части, как праздничный пирог и жадно смотреть, что находится у нее внутри. Она подняла на него усталые глаза, обрамленные красной каймой безысходности. Губы нервно дернулись, превратившись в ломаную линию, она еле слышно спросила:

– Зачем?

Только она могла задать такой тупой, никчемный вопрос. Жалкая. Неприятная. Навязчивая, вечно лебезящая перед ним. Навсегда превратившаяся в его бледную тень.

– Я не люблю тебя, – произнес он четким, уверенным речитативом. И добавил, целясь в самое сердце: «И никогда не любил».

– Я знаю, – она всхлипнула, отвернулась, спрятала лицо в руках.

Он встал и подошел к окну, меряя широкими, уверенными шагами их маленькую закопченую кухню. На улице было темно. Ветки деревьев отчаянно бились в окно, длинный несуразный фонарь пьяно покачивался, нехотя освещая неуютный, словно перевернутый вверх ногами, крохотный мир.

Он щелкнул зажигалкой, жадно втянул в себя дым. Неожиданно ему стало не по себе. Жалость и превосходство, нежность и презрение смешались в его крови, покалывая изнутри острыми шипучими пузырьками. Он не хотел смотреть на нее. Он хотел уйти. Закрыть дверь и забыть обо всем. Зачеркнуть, замазать, вырезать из жизни эти пять нелепых, черно-белых застывших лет. Он чувствовал бурлящий снаружи пряный воздух свободы. Еще немного, и он покинет это грязное, холодное место. Он ощущал себя почти счастливым. В теле образовалась приятная легкость, сердце колотилось отчаянно, нетерпеливо, его мощные жернова безжалостно перемалывали бурлящую кровь. Как будто он болел тяжелой лихорадкой, и вдруг разом выздоровел, и только легкая слабость все еще жила в его высохшем пожелтевшем теле. Или, он в одно мгновение прозрел после долгих лет жизни в душной непредсказуемой темноте. И в лицо ему бил яркий ослепляющий свет.

Сначала они просто спали вместе. Потом начались совместные завтраки с терпким обжигающим кофе, ее звонкий заливистый смех, ее неуверенные мечты, ее вечно просящее лицо и горькие слезы ожидания. Эти слезы прожгли в нем дыру. Насквозь. До самых костей. И он женился на ней. Банально и просто, в один из безликих будничных вторников. Как будто пожарил яичницу. Потом был общий быт и немного секса. Съемная квартира, новые занавески, переполненное мусорное ведро, грязная посуда, запах вареной капусты. Потом в его душу прокралось раздражение. Он не мог от нее укрыться. Он уходил на работу и она провожала его своим мокрым, резко пахнущим зубной пастой, поцелуем. Он возвращался, а она уже ждала его, затаившись в тесной полутьме прихожей. Он просыпался, а она дышала ему в лицо. Он засыпал, а она обнимала его, прижимаясь к нему своим вязким настойчивым телом. Раздражение крепло внутри него, пуск