Отпечаток на манускрипте
Иван Погонин
«…Лебедев раскрыл портфель, порылся в нем, а потом стал поочередно вынимать находившиеся там предметы. На столе появился тубус с манускриптом, папка с фотографиями с мест происшествий, рабочий блокнот, книга профессора Рейса. Нужной папки в портфеле не было. Не было и принадлежностей для снятия отпечатков. В голове что-то щелкнуло, и надворный советник отчетливо увидел, как осторожно мажет кисточкой пухлые пальчики хористки Дашеньки, а потом аккуратно откатывает их на своих белоснежных манжетах. Очевидно, что потом эти отпечатки были сравнены с имевшимися в папке фотографиями, но этого Василий Иванович не помнил…»
Иван Погонин
Отпечаток на манускрипте
© Погонин И., 2017
© ООО «Издательство «Э», 2017
* * *
1
Делопроизводитель Департамента полиции Василий Иванович Лебедев приложил тяжелую медную пепельницу к затылку. Кузнечные молоты, бившие в его голове, немного поутихли.
«Как же я домой добрался? Ни черта не помню. А Зина молчит, за все утро ни слова не проронила…»
Старания надворного советника вспомнить, чем окончился вчерашний вечер, прервал противный звонок телефона. Кузнечные молоты в голове стали работать в два раза быстрее. Лебедев схватил трубку и, морщась, поднес к уху. Ответил, едва ворочая пересохшим языком:
– У аппарата.
– Вася! Вася, голубчик, скажи, что он у тебя! – Вилька кричал так громко, что голова у Василия Ивановича чуть не лопнула.
– Кто у меня? – отстраняя трубку от уха на безопасное расстояние, прохрипел делопроизводитель.
– Алло? Алло, ты меня слышишь? Манускрипт у тебя?
Память стала возвращаться.
Вильгельма Энгельгарда – однокашника по юнкерскому училищу – Василий Иванович встретил совершенно случайно и поначалу не узнал. Да и мудрено было узнать в роскошно одетом светском льве вечно голодного лопоухого юнкера.
Бедного остзейского барона приняли в Киевское пехотное училище на стипендию как сына почившего в бозе героя недавно минувшей войны. Матушка Вильгельма, на руках которой осталось еще четверо братьев и сестер барона, никакой материальной помощи сыну не оказывала, считая, что он прекрасно проживет и на казенных харчах. Энгельгард, росту в котором было без трех вершков сажень, таял на глазах, но никому не жаловался. Как-то Лебедев увидел, что Вилька жует замазку из зимних оконных рам. Вася стал подкармливать немца, благо регулярные посылки из дома и ежемесячно получаемая от отца «красненькая» это делать позволяли.
На втором году обучения Энгельгард внезапно оставил службу.
За прошедшие тридцать лет они ни разу не виделись.
Вчера бывшие друзья встретились на набережной Фонтанки. Виля сжал Василия Ивановича в своих медвежьих объятиях и, не слушая никаких возражений, потащил к Палкину.
Оказалось, что, бросив училище, барон уехал на Дальний Восток и там сказочно разбогател.
В ресторане друзей ждал роскошный кабинет, не менее роскошный стол и прекрасные хористки. Потом на лихаче покатили на острова, потом… Что было потом, пока не вспоминалось.
– Вася, не молчи, умоляю, не молчи! – продолжала орать трубка.
– Какой манускрипт?
– О господи! Тот, который ты у меня вчера забрал и в свой портфель спрятал, чтобы я его не потерял. На котором печать с отпечатком пальца. Ну, вспомнил?
– Вспомнил. Обожди.
Его высокоблагородие собрался с силами и несколько раз дернул за сонетку. Явившаяся через минуту горничная безмолвно уставилась на барина. Вся ее фигура выражала осуждение.
– Глаша, голубушка, подай мой портфель.
Горничная развернулась и, по-прежнему не говоря ни слова, удалилась. Вернулась она с огромным портфелем желтой воловьей кожи, передняя часть которого была вымазана чем-то красным и липким.
– Что же ты не вытерла? – с укоризной спросил хозяин.
– Барыня не велели.
Василий Иванович вздохнул, стараясь не испачкаться, открыл портфель и вытащил оттуда небольшой кожаный тубус.
Сняв с тубуса крышку и убедившись, что он не пуст, делопроизводитель снова взял в руки трубку телефона:
– На месте.
– Слава тебе господи! Я сейчас к тебе прилечу! Позав