Мы больше нигде не дома
Юлия Беломлинская
Героиня книги – Бедная Девушка. В анфас она похожа на Ангела, но в профиль – на Пульчинеллу. В Нью-Йорке, Париже и Питере она занята поисками Большой Светлой Любви, вместо которой ей на голову падают странные приключения, от которых непонятно, плакать или смеяться. Бедная Девушка – на всякий случай плачет и смеется одновременно… Книга содержит нецензурную брань.
Мы больше нигде не дома
Юлия Беломлинская
Мы больше нигде не дома, только в самих себе, а это частенько квартира сомнительная и со сквозняками.
Эрих Мария Ремарк, «Скажи мне, что ты меня любишь…»
© Юлия Беломлинская, 2019
ISBN 978-5-4490-1111-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
фото Андрея Кузнецова «Кузярушки» ставка митьков 2000 г.
ПРИЗРАК ОПЕРЫ
«Но галерка простит оговорки Сопричастна греху моему…
«Александр Галич «Старый Принц»
В редакцию нашей стенгазеты пришло письмо:
«В Интернете нашел ссылку на некоего Б. Ю.: «Юля Беломлинская – паучиха Черная вдова, ей надо выспаться на человеке, а потом его уничтожить».
Что это значит?»
Юха приехал в Питер из Москвы.
Делать первый русский Рок-театр.
Я оказалась Крупской-Арманд при этом Ильиче, и главным художником при его Великом Деле. Мы стали жить и работать вместе.
А потом Гастон, все тот же, счастье или несчастье всей моей жизни, опять появился на пороге. Его очередная попытка разрубить узел нашей страсти не удалась. А если не рубить – то узел только затягивается.
И тут еще Кира Муратова позвала меня в Одессу.
Работать с ней на картине «Перемена участи».
Вобщем, я, как змея, отползла сперва от юхиного бренного тела. А потом от его Нетленного Дела. Юха орал, ругался. С Гастоном слегка подрался. Но окончательно поссорились не сразу.
У нас еще была долгая коммунальная свара, как у бывшей парочки. Он все никак не мог увезти своей чемодан, с моей кухни. В новое жилье. А кухня – метра два полезной площади.
Из них полтора метра занимает чемодан Юхи. А живет Юха в пяти минутах ходьбы. У нашего друга Никиты.
Я кричу в телефон, что если сейчас, он сука, не придет за чемоданом, точняк, вынесу чемодан на помойку.
Я который день его уговариваю! Никакой реакции.
Тогда я звоню и говорю, что чемодан уже на помойке.
И это – чистая правда.
Он приходит. Говорит, что я – жестокосердая.
Но вот это неправда. Потому что я живу на первом этаже.
Помойку видно в окно.
И я все это время, пока Юха идет, слежу за его чемоданом.
И даже успеваю за это время какого-то синюшника, криком в окно от чемодана отогнать.
Но он не стал вникать.
Увидел только факт: Чемодан На Помойке.
Такая вот Классика Разбитого Сердца.
Обиделся.
Следующий его коммунальный ход:
Никита и впрямь жил близко. Ну, не пять минут, а пятнадцать. Жизнь у нас была ночная, и в четыре утра идти одной, пятнадцать минут, все равно страшно.
И меня всегда кто-то провожал.
И вот, через пару недель, сидим все в гостях у Никиты.
Сам Никита на съемках, Юха там живет, остальные – гости.
Народ начал расходиться, я тоже встаю, а Юха и говорит:
– Посиди еще, я тебя потом провожу.
Я села на место. А часа в четыре утра вот что слышу от него:
– А теперь иди одна в ночь и трепещи!
Я тебя нарошно провожать не буду. Ты меня достала с этим чемоданом.
Я пошла домой одна. И вправду страшно было очень сильно. В Питере всегда страшно.
Следующий мой коммунальный ход:
Еще через пару недель, придя к одной местной красавице, оставим ее безымянной, я застаю там Юху за чашкой чаю.
И из лучших соображений, просто чтобы ее предостеречь, говорю:
– Вы, голубушка, лучше на него не рассчитывайте. Ласки от него не дождешься, он умеет только строчить, как швейная машинка «Зингер», а потом сразу засыпает…
Эта фраза в нашем маленьком городе как-то сразу оказалась крылатой.
Ее стали повторять многие девушки своим кавалерам.
Мы с Юхой перестали здороваться.
Потом он вернулся в Москву.
Постепенно мы помирились.
Спокойн