Куклы во время шторма

Оксана Игоревна Кириллова

Иде всегда нравилась роль ироничного наблюдателя. Вокруг разыгрывались трагедии и комедии, рушились надежды и строились козни, но девушка оставалась в стороне. Только любовь может заставить ее взглянуть на мир иначе, наконец оказаться в самой гуще событий и, возможно, решиться на счастье. Вот только ценой ее счастья может стать человеческая жизнь…

Часть 1. «Когда они уйдут, я останусь одна»

– О нет, – простонала я. Увлекательнейший детективный сон со мной в роли мисс Марпл был жестоко прерван.

Ну еще бы. Его будильник мог разбудить даже глухого. Глухотой он вроде никогда не страдал, да и спал обычно не так уж крепко, так что я не видела разумных причин ставить на звонок будильника именно этот адский трек. Лично я прекрасно просыпалась под Evanescence.

– Который час? – спросила я печально, перевернувшись на спину (обрывки сна тут же улетучились из памяти – говорят же, если хочешь запомнить, что тебе снилось, не меняй сразу положение тела).

Я уже знала, что он ответит.

– Семь утра, – отозвался Стас, протирая глаза.

– Ад, – констатировала я.

– Да, представь, есть на свете люди, которые встают до десяти, – уже почти одетый (как парни так быстро одеваются?), сообщил он язвительно.

На это я предпочла не отвечать. Неохота мне было еще препираться по поводу различий наших жизненных условий и установок.

– Завтракать будешь?

«Нет, нет, скажи "нет". Не хочу готовить…»

– М–м… наверное, нет. Надо бежать. Перекушу чем-нибудь на работе.

– Отлично, – не удержалась я.

– А дверь за мной кто закроет?

– Ой, ты уже готов? Сейчас… – С тяжелым вздохом я поднялась с постели.

– Вечером приеду, – сообщил Стас, приглаживая волосы.

– Слушай, я вечером родителей жду… и, возможно, они засидятся допоздна… – пробормотала я, завязывая пояс от халата.

– Могла бы уж не одеваться так тщательно, тебе предстоит путь из комнаты до коридора, а потом, подозреваю, обратно в кровать, – насмешливо произнес он, оставив без внимания мою реплику.

Я предпочла снова промолчать. Его плохое настроение – его проблемы, зачем ко мне-то цепляться.

– Ладно. Я позвоню, – пообещал Стас.

– Я тебе начала говорить: ко мне родители придут, поэтому…

– Понял я, переночую дома. До скорого.

– С ней сегодня связываться не будешь? – спросила я, когда он был уже в дверях.

Стас посмотрел на меня так, будто я задала вопрос вроде «а что, Наполеон уже умер?», и отрезал:

– Там все кончено.

В общем, ничего нового. Он говорил это в среднем пару раз в месяц – первые раз этак восемь я верила, но всему же есть предел.

Честно говоря, мне было все равно. Вначале, правда, иногда бывало жаль беднягу Стаса – случается же такое, человек совершеннейший однолюб, а его роковая любовь – первоклассная стерва, заботящаяся только о том, чтобы окружающие ни на минуту не смели забыть об ее персоне.

Она добивалась этого любыми способами – устраивала скандалы, совершала дерзкие, но глупейшие поступки… Например, однажды позвонила Стасу (и, как потом выяснилось, паре десятков подруг) и сообщила, что жизнь ей надоела, она намеревается распрощаться с ней и прямо сейчас стоит на подоконнике с удавкой на шее и горстью таблеток в ладони… или как–то так. Не помню точно, какой способ она избрала. Результат предсказуем: взволнованная толпа возле ее дома (удивительно, что никто полицию и «скорую» не вызвал), Стас врывается в квартиру (благо у него есть ключ) и «спасает» несчастную… Я уверена на все сто, что ничего делать с собой она не собиралась, но он по сей день считает, что сыграл решающую роль. Влюбленные частенько бывают необъективны…

Стас любил Аллу с семнадцати лет. То есть уже семь лет. Назвать то, что было между ними, постоянными отношениями у меня язык бы не повернулся… вернее, постоянными – может быть, но не стабильными. Расставались они раз пятьсот (не думаю, что эта цифра сильно преувеличена) – каждый раз, разумеется, навсегда… и – максимум на месяц. Да, точно, месяц – самый долгий срок, это было в прошлом году, Стас тогда в основном жил у меня и здорово мне надоел не