Корректор. Книга пятая. Горизонты нашей мечты
Евгений Валерьевич Лотош
Вселенная равнодушна к человеку. Его жизнь внезапно вспыхивает и так же внезапно угасает в вечном мраке, бесследно поглощающем накопленные воспоминания и опыт. Так было, так есть… и так больше не будет. Законы природы нельзя нарушить, но можно обойти. Реабилитационный комплекс Ракуэна принимает в себя все новых и новых нэмусинов, чтобы смягчить постмортальный шок и помочь умершему заново обрести себя. Ложная личность рано или поздно падет под натиском настоящей. И тогда проснувшийся сможет построить новую жизнь, опираясь на прежний опыт, но не скованный ни им, ни необходимостью работать для поддержания бренного тела. …сможет ли?
20.01.867, златодень. Южная граница Республики Сураграш
Шел ливень.
Здесь, лишь чуть к югу от экватора, ливни случались ежедневно и не по разу. Движущиеся к северу вдоль хребта Сураграша циклоны, вечная загадка метеорологов, постоянно обрушивали на южную часть материка океаны воды, так что зима ли, лето ли, значения не имело никакого. Тропическая жара, высокая влажность, тучи кусачих насекомых, проникавших в хижины даже сквозь двойную завесу из антикомариной сетки, ночные визги и трубные вопли то ли обезьян, то ли лягушек, то ли вообще элефантов, которых, говорят, еще не конца повыбили в джунглях – в общем, за те три года, что Коосин торчал здесь, на краю света, он успел возненавидеть Южный Сураграш всей душой. Дома, в Катонии, даже в южной Масарии климат не шел ни в какое сравнение с местным, а уж про цивилизацию и говорить не приходилось. В местных краях даже закрытые сортиры строили не везде, используя вместо ночных горшков плетеные корзины, содержимое которых потом вытаскивали на поля джугары, комэ и собы. Мало того, что до унитаза местная инженерная мысль и близко не дошла, так еще и каждый раз вся задница оказывалась искусанной мошкарой. А еще в местных джунглях до сих пор водились черные гуары, и некоторые из них вполне могли оказаться людоедами. А скорпионы, которых утрами приходилось вытряхивать из одежды!..
Посланник поплотнее закутался в плащ, чувствуя, что высокие армейские ботинки полны воды, штаны до коленей уже насквозь промокли, а по спине ручьями бежит пот, пропитывая плотную рубаху, и чуть ускорил шаг, чтобы успеть за своим провожатым. Тут же он оступился на каком-то невидимом в ночной тьме корне, больно подвернул лодыжку и тихо, но от души выругался.
Одно утешение – во время ночного ливня, в полном мраке, озаряемом лишь редкими молниями, и посреди густых джунглей их не способна заметить ни одна собака. А значит, и хреновы сураграшские пограничники – тоже, будь они хоть тысячу раз бывшими партизанами. Ему с самого начала не нравилась идея о том, чтобы с ногами влезть на территорию, застолбленную проклятой ведьмой Кисаки Сураграша, чьи ищейки, судя по слухам, обладали чуть ли не мистическим нюхом. Но, по крайней мере, есть хорошие шансы, что сегодня он хотя бы сумеет унести ноги. Если, разумеется, его не пристрелят те, на встречу с кем он сейчас пробирался. Имей он возможность выбора, он бы ни на сантиметр не переступил северную границу Мыса Мутэки – но изгою, для которого не нашлось места даже в самых глухих областях Граша, выбирать не приходилось.
Снова блеснула молния, и сквозь густые листья фереста и сетчатой пальмы саженях в десяти он успел разглядеть смутные очертания прогалины. Его спутник остановился и, дождавшись, когда Коосин поравняется с ним, ткнул пальцем вперед.
– Туда! – глухо сказал он. – Тебя ждут.
И, не дожидаясь ответа, шагнул в сторону с тропы и пропал в зарослях.
Посланник опять тихо выругался и, запинаясь, побрел сквозь дождь и мрак. Полсотни шагов дались ему с таким трудом, что до небольшой хижины, крытой листьями сетчатой пальмы, он добрел лишь минут через пять. Листья свисали с крыши так низко, что он едва не прошел мимо, и лишь слабый мерцающий огонек масляной лампы в оконном проеме позволил ему не заблудиться окончательно.
Он откинул с проема сетку и вошел внутрь, встряхнувшись как собака. Трое сидящих за столом мужчин в камуфляже угрюмо уставились на него. Их автоматичес