Глава 1
Зажигание в катушке сбилось и в ближайшее время возвращаться, видимо, не собиралось. Приходилось снимать трамблёр, а такая перспектива энтузиазма отнюдь не прибавляла. Тем не менее, для реанимирования «Урала» никакой альтернативы не оставалось и Али, раздосадованно вздохнув, принялся за дело. Со стороны кухни потянуло вкусными запахами – приближалось время обеда. Полуденное солнце припекало всё сильнее, и вся домашняя птица, притихнув, сбилась в густой тени под навесом. По открытой части двора на трёхколёсном велосипеде с упоением нарезал круги сынишка. Ему давно надоело наблюдать за вознёй отца с непонятными железками и, оседлав своё транспортное средство, он что есть силы крутил педали, стараясь не упустить удирающую от него курицу. На крыльцо вышел его дед и, окинув внука ласковым взглядом, позвал сына:
– Заканчивай со своим мотоциклом, Али, время обедать!
– Я скоро! – отмахнулся тот и снова повернулся к своему железному коню, когда где-то недалеко загрохотали выстрелы и сразу же послышались женские крики.
С открытой веранды выглянула мать, прислушалась и вздохнула:
– Опять с какой-то русской семьёй расправляются. Похоже, что совсем рядом, у Алябьевых.
В этот год стрельба на улице перестала быть редкостью – оружия у каждого было навалом, благо захватываемые воинские склады никогда пустующими не оказывались. Стреляли по каждому поводу и без такового: в день свадьбы, при возвращении из хаджа, при рождении сына или просто при распирающих душу чувствах. И, само собой разумеется, при расправах над ещё не сбежавшими из своих домов русскими. Таковых уже оставалось мало, но от этого аппетиты погромщиков отнюдь не уменьшались. Вот и сейчас, в этот погожий летний день, за пять домов отсюда повторялась старая как мир история – группа вооружённых особей глумилась над беззащитными людьми, коих к своей общности не причисляла. Процесс этот был безопасен и выгоден, так как попутно экспроприировалось всё, что с точки зрения удалых джигитов представляло маломальскую ценность. Алябьевы здесь выросли. Более того, эта фамилия в селе была известна с тех пор, когда оно ещё называлось станицей. Труп их зятя в прошлом месяце обнаружили на самой окраине, у арыка, и сейчас в доме оставались только чета вышедших на пенсию учителей, их овдовевшая дочь и восьмилетний внук. Каких-то особенно дружеских отношений Азимовы с Алябьевыми никогда не поддерживали, но и злых чувств не питали. В свою учительскую бытность те переучили половину села, в том числе и детей самого Магомеда, который сейчас стоял на крыльце и вслушивался в доносившиеся выстрелы и вопли.
– Обед стынет! – подала голос невестка – Если на каждый выстрел отвлекаться, то и покушать некогда будет.
Старик, словно очнувшись от наваждения, заторопился в дом, но тут же снова появился на крыльце с потёртым пиджаком в руках. Он одел его на ходу и, заметно прихрамывая, поспешил к выходу со двора.
– Ты куда, отец?! – окликнул его Али.
– Туда! – нахмурив брови, повернулся к сыну Магомед – Там люди страдают!
– Зачем вступаться за тех, кто сам не хочет себя защитить? Самое большее, на что способны эти русские, это бежать прочь…
– А что им остаётся делать? – перебил его отец – Сам ведь знаешь, каково им здесь, не приведи Аллах когда-нибудь на их месте оказаться!
– Для настоящих мужчин всегда есть возможность близких защитить, а они бегут или сидят, сложа руки, надеясь на доброго дядю!
– Да как же им … – начал было Магомед, но оборвал фразу, в досаде махнул рукой и поковылял на улицу.
Али проводил его взглядом и, досадуя на порывистость отца, возвратился к прерванной работе.
– Сходил бы ты с ним, мало ли что! – попросила вскоре мать, подойдя к сыну и укоризненно заглядывая в лицо.
– Ну что с ним в нашем селе случиться может? – отмахнулся тот – К тому же, там, наверное, уже закончилось всё. Слышишь, стрелять перестали!
Но мать настаивала и сын, вытерев руки о валявшуюся рядом тряпку, отправился вслед за отцом.
А тем временем Магомед уже подходил к месту разыгравшейся трагедии. По всему пути его следования, выглядывая из ворот, гурьбой теснились селяне. Они бросали любопытные в