Сны жизни

Евгений Мороков

1

У каждого ребенка есть человек, на которого он старается быть похожим. Чаще всего это один из родителей. В детстве, когда мы еще совсем маленькие, нам порой говорят, что мы безумно похожи на отца или мать, неважно чем: будь то глаза, волосы, нос или черты характера. Важно то, что мы чувствуем, когда нам это говорят. Во мне горело чувство гордости, потому что мне говорили: «Ты весь в отца».

С детства я был привязан к нему. Помню, у него был большой грузовик, наверное, он и послужил мостом наших отношений. Каждый раз, когда он ездил в какую-либо деревню продавать овощи с фруктами, я непременно запрыгивал в этого огромного «монстра», двигатель выдавал звериные звуки в тот момент, когда левая нога отца отпускала сцепление, а правая давила педаль газа. Рычание растворялось в спертом воздухе и огромные грубые колеса топтали мелкие камни, что попадались им на пути. Мне было всё равно, сколько это займет времени, какая будет погода, пообедаем мы или целый день будем голодными. Я залезал в грузовик и наблюдал, как мой отец управляет им.

Однажды, в одну из наших многочисленных поездок, мы попали под ливень. Нам не удалось продать картошку, находившуюся в нашем «монстре», а ехать домой нельзя было, так как дороги не было видно, да и возвращаться с пустыми карманами не хотелось. Отец сказал мне запрыгнуть в кабину и сидеть там, через несколько минут он и сам оказался рядом со мной. «Сынок, ты не замерз?» – первая фраза, которую отец сразу сказал, открыв машину. Отрицательно покачал головой, пытаясь убедить себя и его в том, что ни капельки не замерз. Естественно, это являлось ложью, но я не хотел говорить правду, ведь тогда мы бы поехали домой, не заработав почти ничего. Папа разоблачил детскую ложь, он снял с меня один ботинок, потрогал мою бледную костлявую ногу, тяжело вздохнул и посмотрел на меня. Я видел, как в его глазах сразу появилась тревога. Он достал какие-то старые газеты, завернул в них мои щиколотки, ставшие мне носками, отыскал в кабине старую обувь, служившую ему много лет верой и правдой. Затем сказал мне держать ноги в безразмерных сухих потрепанных кроссовках. Машина тронулась с места, направляясь в сторону нашего дома. Ни о какой торговле отец и думать не хотел.

Время шло, мы перестали ездить по деревням, отец работал механиком в автомастерской на неизвестного дядю. Я иногда приходил к нему в мастерскую, но больше мне нравилось бывать в нашем гараже, который был для нас неким храмом, где царили уют и запах машинного масла, там я помогал папе чинить его «ласточку». В ходе нашей работы мы много разговаривали и спорили, веселились и просто отдыхали. Машины были частью его жизни, он мог целый день проводить в гараже, ковыряясь в старой «развалюхе», считая, что можно поставить на ноги любую машину. Только сейчас я понимаю, насколько тогда привязался к нему.

Каждый вечер я ждал звонка. Подняв трубку, я слышал бодрый голос отца: «Ты поедешь со мной ставить машину?» На это я всегда отвечал: «Конечно». В ту же секунду я мчался одеваться и выбегал на улицу, считая пустые секунды, ожидая света фар в темном дворе.

Вечера, когда мы ставили машину, были для меня самыми ценными, я чувствовал нашу связь. Мы закрывали двери ленивого гаража, на воротах которого летом всегда выгорала краска, поэтому каждый год приходилось красить их в новый цвет. Мы создавали собственную радиоволну и просто болтали, шагая по молчаливому асфальту, легко перепрыгивая с одной темы на другую. Воздух кружил голову своей легкостью, слова порхали вместе с теплым хитрым ветром, он любил подслушивать наши диалоги, а потом обсуждать их с могучими зелеными деревьями.

Мы заходили домой, где пахло невероятно вкусной едой. Будь я хоть всю жизнь сытый, но от такой еды никогда бы не смог отказаться. На кухне кружилась крошечная женщина с ложками и вилками в руках. Каждый вечер я поражался маме. Она успевала сходить на работу, зайти в магазин, приготовить ужин и убраться в квартире. Ее прозрачные руки не знали покоя, вечно в работе, вечно в движении. За столом мы обсуждали школу, спорт и, конечно же, кино. Мама любила наблюдать