Клык и коготь

Дмитрий Витальевич Морозов

Мир, в котором людям нет доступа к магии, зато животные могут ею пользоваться – и у местных жителей не было бы шансов, не будь они оборотнями. Шкура зверя не даёт людям доступ к магическим энергиям, но… Оборотень на пике ярости способен противостоять любому колдовству! Этого маловато для нападения, но вполне достаточно для защиты. Плюс к этому – местные белки, которых удалось одомашнить хлоям, с удовольствием используют свои способности для помощи хозяевам. Всё на первый взгляд сбалансировано, но добавьте к этому зоны, где и прирождённому оборотню не выжить, архимагов иных миров, мечтающих покорить разбушевавшуюся стихию, узлы магических энергий, превращающих человека в чудовище при одном прикосновении – и получится запутанный клубок, в котором придётся действовать совершенно не приспособленным к подобному жителям планеты Земля.

Дмитрий Морозов

Клык и коготь

Когда судьба говорит тебе – нет

А рок смеется и твердит – никогда

Найди в себе силы ухмыльнуться в ответ

Оскалив клыки – и шагнуть в никуда

Есть путь богов и есть путь героев. Это путь побед, блестящий и безупречный до первого поражения. Это идеал человека.

Есть путь демонов и путь палачей. Это путь предательства и обмана, способный уничтожить и победителя, и побеждённого. Это стезя зверя.

Остальные пути – лишь комбинации этих двух, ибо человек и животное всегда сражаются за душу хлоя. Суметь разбудить в себе ярость дикого зверя, очистить разум от эмоций, дав возможность решать сердцу – иной путь, путь клыка и когтя, когда зверь в теле борется со зверем в душе. И нет победителей в этой борьбе. Просто проигравшие выбывают, навеки обрастая шкурой – а остальные делают ещё один крохотный шаг. Шаг по бесконечному пути клыка и когтя.

    Из изречений древних искателей истины народа хлоев.

Катакомбы тянулись, казалось, бесконечно. Лужи под ногами, сырость камней, низкие потолки, разводы граффити на стенах. Только боязнь выглядеть немужественным перед идущими позади девушками мешала всё бросить и направиться к выходу. Неясный тусклый свет налобного фонаря создавал причудливые тени, играя выступами и провалами стен, рисуя свои, непонятные узоры, перекликающиеся с художествами диггеров, прошедших вчера.

Ну зачем он, привыкший к раздолью полей и лесов, потащился в эту подземную сыромять? Престижно? Модно? Или польстили туманные обещания проводника показать какую-то новую, недавно открытую часть подземелий со странными рисунками, на фотографиях которых была видна древняя руна духа пространств? Дед, когда был жив, учил его полузабытым знакам, значения которых сам почти не понимал – и что с того, что один из них мелькнул на смазанной фотке, среди груды костей? Стоило ли это потраченного времени, брошенной интересной книги и нынешнего таскания по промозглой сырости глубоко под землёй? Отдать дань современной моде на экстрим? Макс поневоле усмехнулся. Что знают об опасности эти бледные и худые, выросшие на пепси дети, щекочущие себе нервы тенями заброшенных катакомб. А каково висеть на скале на одной руке без всякой страховки, глядя на раскинувшуюся под тобой тайгу, лихорадочно нащупывая на поясе запасной нож взамен сломавшегося? Или из последних сил упираться рогатиной в землю, чувствуя кровавое дыхание стремящегося к тебе зверя, в агонии пытающегося дотянуться до своего убийцы? Ах, это не модно и не престижно, сейчас в лес ходят только с оптикой и в сопровождении умелых лесовиков… Там, откуда он родом, рогатина была обычным делом, и не вызывала никаких дополнительных эмоций… так зачем он тут? Парень прислушался к шагам идущей позади Насти и вздохнул. В тайге с девушками проблема, и умения общаться с прекрасным полом у него было маловато. Поэтому несколько слов, произнесённых нежным голоском, оказалось достаточно, чтобы всё бросить и второй час таскаться по подземным коммуникациям, изображая из себя крутого диггера – впрочем, судя по насмешливым взглядам проводника, невысокого щуплого парнишки, небритого, в грязном танковом комбезе, не более успешно, чем остальные в их смешанной и