Откровение ажурного чулка

Екатерина Борисовна Мазо

Ажурный чулок обожает женщину, которой принадлежит. Мысль о сопернике сводит его с ума. Он готов пожертвовать жизнью для спасения любимой. Но справедливости в жизни нет.

Откровение ажурного чулка. Катерина Мазо

Мутное утро приносит хриплые звуки автомобилей из глубины моросящей улицы и машет мне ветками разъяренных ветром деревьев. Я вдыхаю аромат утреннего кофе и смотрю, как по стене напротив меня бродят тени суетящихся под карнизом промокших птиц. Интересно, если бы сейчас настежь открыли окно, и ледяной осенний ветер ворвался сюда, смог бы я не дрожать и не съеживаться от холода? Я ловко поддеваю оконную задвижку, окно распахивается под напором ветра. Порыв мокрого вихря налетает на меня, мотает и раскачивает в разные стороны. Занавеска взлетает, падает и снова взлетает. Дождь уже не моросит, а бьет меня крупными ледяными каплями. Мне хочется стоять так бесконечно и улыбаться сумасшедшей счастливой улыбкой.

Вчера я спас Натали от смерти. Сумел ослабить узел на ее посиневшем горле, когда ее чуть не придушил разъяренный маньяк. Я закрываю окно и вспоминаю все снова. Вот Натали сделала несколько первых судорожных глотков воздуха и отшвырнула меня в угол. Вот она сидит на кровати, как сломанная кукла, и не может унять кашель. Волосы ее всклокочены, косметика черными кляксами расползлась по лицу, бретелька на плече растянута. Быстрый, как вспышка молнии, промельк мужской спины в просвете входной двери. Я успеваю заметить на мужчине черный плащ на подкладке без утеплителя из плотной качественной плащевки, накладные карманы на кнопках. Зимне-весенняя коллекция, не очень удачная в смысле дизайна, но зато практичная и не слишком дорогая.

Когда душитель покинул квартиру, я вдруг почувствовал невероятную силу, которая всю жизнь дремала во мне, а теперь вырвалась на свободу. Вот оно! Я жадно вдыхал раскаленный дракой воздух комнаты, где только что я победил монстра, и счастье накрывало меня дурманящей волной.

Натали встала с постели на подламывающихся ногах и прошла в кухню, хватаясь то за ручку комода, то за стену, чтобы не упасть. Я слышал, как она жадно пила воду из-под крана. На стене слишком громко тикали часы. Обои в полоску с мелкими цветами выглядели еще совсем новыми, хотя ремонт здесь был несколько лет назад. На столике лежала щетка для волос, коробочка со снотворными таблетками и затычками для ушей от шума. На полу стояли в ряд три пары женских туфель. Остроносые черные лодочки на невысоком каблуке классического фасона, чуть припыленного оттенка розовые нежные туфли с бантами-завязками и пара с хищным леопардовым принтом, особо модным в этом сезоне.

Я никак не мог унять нервную дрожь. Ведь только что я боролся с сильными ручищами душителя и пытался выскользнуть и не дать свернуть себя в узел. Его крепкие жилистые пальцы вцепились в меня с такой мощью, что моих сил могло и не хватить для сопротивления. В тот момент я думал только о Натали и готов был разорваться, лишь бы ей не причинили вреда. Я говорю это не для того, чтобы выглядеть героем. Хотя не скрою, что успел подумать о том, что Натали, наверное, когда-нибудь поблагодарит меня за спасение. Я представлял себе, как она осыпает меня поцелуями, и слезы признательности градом катятся из ее глаз.

– Дура, какая же я дура! – Она повторила это несколько раз подряд.

Когда Натали вышла в кухню, я ухватился за спинку кровати и переполз в ящик с нижним бельем. Там я забился в самый дальний и темный угол, где были свернуты ее фланелевые ночные рубашки и шерстяные носки. Она надевала их, только, когда спала одна. В остальные дни – шелк и самое дорогое кружево. Мне было очень жарко, но я терпел, боясь пошевелиться. Дело в том, что я совершенно не выношу, когда чужая шерсть прикасается ко мне. Мысль о том, что некоторые женщины способны надеть зимой шерстяные носки поверх капроновых чулок, вызывает у меня приступ тошноты.

Я тихо лежал под грудами шерсти и ждал. Через какое-то время в комнате послышались голоса. Несколько раз открывали все подряд ящики, видимо, искали орудие убий