«Гнездо Ворона»
«Тишина – гнетущая и устрашающая. Она медленно впитывается, напрягая тело, заставляя слышать то, чего нет…»
Глубокий смысл содержит тайные чувства, которых у меня нет.
На протяжении всей жизнь я, Эван Смит, брожу в неизвестном направлении. Мне нет дела до войны, до чужой боли или же горя. Я просто иду вперёд, не смотря назад, даже – по сторонам.
Одиночка. Вольный. Страшный. Чёрный.
Мой любимый цвет – грусть, а эмоция – чёрный. Или же наоборот…
Даже сейчас, сидя у окна, я рассматриваю других. Они долго стояли, наблюдая за ежедневным процессом, после чего начали расходиться, держа чёрные зонтики в руках. Ливень не может коснуться их. Он не принесёт им большей боли, ведь у них она уже есть…
Каждый раз я вспоминаю детство, но оно кажется мне серым и смутным, будто его и не было. Даже если это главная часть жизни, всё равно она никому не нужна, кроме тебя.
Страшно? Нет, занимательно.
Игра в жизнь – длительное приключение, которое исчезнет вместе с тобой. Никто не нуждался, не нуждается и не будет нуждаться в тебе.
Что? Переселение душ? Рай? А может, Ад? Вы верите во всю эту чепуху?!
Заставь себя, принуди окунуться в обычный ритм жизни, и ты мгновенно потеряешь себя впридачу с внутренним миром.
«Она забирает нашу особенность, заменяя её на штамп «Как все!"…»
Печальные лица встречаются чаще, чем счастливые глаза. Искренность пропала. Сейчас она наигранна и каждый говорит себе: «Я честен с собой и другими!», но это лишь очередная ложь, придуманная для самоуспокоения.
Ты сидишь, размышляя над собой, сравнивая эмоции и действия, и только сейчас понимаешь, что это – реальность. Ты забудешь всё через час, два, а может, через месяц. Ты снова начнёшь жить серыми буднями и наигранным счастьем. Разве смерть не выход из этой сложной ситуации?..
Глянув в окно ещё раз, я убедился, что всё закончено, и, накинув куртку и взяв лопату, вышел из своего «домика».
Свежая могила полна цветов, она реальна и не наигранна. Ещё одно освобождение!
Тяжело выдохнув, я сверился с графиком и приступил к работе. Мне лишь осталось выполнять её дальше – рыть новые могилы…
«Абсурд»
Разве ты не любишь пить со мной абсент, распространяя в своём теле мятный вкус? Не знаю, как ты, но я любила…
Мы познакомились с тобой в том баре, помнишь? Ты долго соблазнял меня томным взглядом, желающим заполучить прекрасный образец в свою золотую клетку.
И знаешь? Я поддалась. Ну, ты же помнишь. Та ночь прекрасно проиллюстрировала наши чувства, смешав их с мятным вкусом.
А помнишь нашу свадьбу? Ведь это тот последний день любви, но не с моей стороны. Ты знал, что будет следующим днём и что будет потом.
Двуличность – твой конёк. Со мной ты стал грубее, временами даже слишком. Сначала по сюжету – обычная ругань, но после… бесконечные ссоры, переплетающиеся с унизительными оскорблениями.
Ты обожал сидеть в своём кресле из красного дерева, обрамлённом бронзовыми полосками. Я была слишком глупа, чтобы запомнить тот стиль, но ты каждый раз высмеивал меня перед другими, повторяя: «Это стиль жакоб, Марго!»
Я никогда не перечила тебе, даже не произносила слов в то время, когда ты кричал на меня и даже поднимал руку.
Единственный раз я рассказала о нашей проблеме семейному психологу, но ты узнал, после чего избил меня, крича слово «жалобщица»…
Ровно неделю я сидела дома из-за твоих побоев. Ты строго настрого запретил показывать изувеченное лицо на всеобщее обозрение.
– Что обо мне скажут люди, а, Марго?! Ты хочешь выставить своего мужа не в лучшем свете?
Эти крики до сих пор отдаются эхом в моей голове. Даже сейчас от воспоминаний по спине пробежал холодок.
Твоё милосердие закончилось на вызове врача на дом. Ты заставил меня утверждать, что я случайно упала с лестницы, поскользнувшись из-за оплошности горничной, которую ты, якобы, уже уволил.
Я до сих пор помню твою реакцию на заключение врача.
– У неё сломаны рёбра!
– Тогда сделайте так, чтобы они перестали такими быть!
Ушёл… Нет. Ты улетел в другую страну по делам… если их так можно назвать. Как звали её? Я не могу припомнить. А! Элиза!
Твои дела всегда послушно ждали, будто кроме тебя