Один день, одна ночь

Татьяна Витальевна Устинова

С небес на землю #3

Один день и одна ночь – это много или мало? Что можно разрушить, а что создать?.. В подъезде дома, где живет автор детективных романов Маня Поливанова, убит ее старый друг, накануне заходивший на «рюмку чаю» и разговоры о вечном. Деньги и ценности остались при нем, а он сам не был ни криминальным авторитетом, ни большим политиком, ни богачом! Так за что его убили? Алекс Шан-Гирей, возлюбленный Поливановой и по совместительству гений мировой литературы, может быть и не похож на «настоящего героя». Он рассеян и очень любит копаться в себе. Тем не менее он точно знает: разбираться в очередном происшествии, в которое угодила его подруга, предстоит именно ему.  Один день и одна ночь – это очень много! Они изменят всю дальнейшую жизнь героев, и у них есть только один шанс сохранить самих себя и свой мир – установить истину…

Татьяна Устинова

Один день, одна ночь

«Ты злой? – тихонько спросил Муми-тролль. – Ты ужасно плохой, страшный, кровожадный, беспощадный, да? О, ты славный, дорогой, маленький мой, мой, мой!»

    Туве Янсон. «Повесть о последнем в мире драконе»

Сегодня

…Приехал наряд, и скучные люди в скучных серых одеждах со скучными дерматиновыми папками под мышками стали осматривать тело. Они присаживались, обходили его кругом, то и дело задевали откинутую очень белую и неживую руку. Рука при этом шевелилась.

– Соседи обнаружили?.. – спросил кто-то из них скучным голосом, похожим на серый дерматин, и второй кивнул на высокую девицу, которая сидела на площадке между первым и вторым этажом, щурилась, курила и стряхивала пепел в громадную чистую хрустальную пепельницу. Пепельница стояла рядом на ступеньке. Обе, и девица и пепельница, были странные и здесь неуместные. – Все остальные жильцы жмутся к стенам, шепчутся, а эта посиживает себе! Покуривает. Ишь ты!..

– Только ты… поаккуратней с ней, – закрываясь от девицы папкой, пробормотал второй.

– А чего? В истерике?

– Да не в истерике она. Она… в телевизоре.

– Чего?!

– Да она какая-то, блин, писательница из этих… модных. Лелька моя от нее прям визжит!.. Только вчера по телику показывали, она там всех жизни учила…

– Вот, е-мое…

– То-то и оно…

Первый вздохнул и стал подниматься. Девица смотрела на него внимательно, курила.

– Здрасти, – сказал он, не дойдя, и поправил под мышкой свою папку. – Капитан Мишаков. Ваш труп?

И побагровел от такой своей оплошности.

– Не совсем, – не моргнув глазом, отозвалась девица и затушила сигарету. – Но я знаю чей. То есть я его знала, пока он еще не пришел в состояние трупа.

Капитан Мишаков, выправляя оплошность, заговорил нарочито громко и четко, и опять вышла глупость:

– Я имею в виду, это вы его обнаружили в состоянии трупа?

– Господи, помоги, – отчетливым театральным шепотом произнесла величественная бабка в атласном расписном халате, – до чего дошло!.. Так я и знала!

Капитан Мишаков посмотрел – соседи толпились, вытягивали шеи. Нужно всех разогнать по квартирам, послать лейтенанта опросить, а начать с бабки.

– Это Толя Кулагин, – продолжала девица, не обращая внимания на зрителей, и кивнула в сторону трупа. – Он вчера у меня гостевал. Старый друг.

Капитан Мишаков пожал плечами, сбежал на несколько ступенек, призвал Павлушу-лейтенанта, вполголоса отдал указания, вернулся на площадку и пригласил девицу «пройти».

– Куда? – не поняла та, но послушно поднялась, сразу став на голову выше капитана.

Высокие женщины ему не нравились.

– Пройдемте в квартиру! Которая ваша?

В квартире – о-го-го, такие все больше в кино показывают! – было сумрачно, очень тихо и хорошо пахло.

– Хотите? – спросила переставшая ему нравиться девица. – Кофе сварить?

– Простите, как имя-отчество ваше?

– Поливанова Мария Алексеевна.

– Мне бы документик.

– Вы проходите, – и Мария Алексеевна сделала приглашающий жест, – сейчас все будет: и кофе, и документики…

Из-под старинной разлапистой бронзово-ветвистой вешалки она вытащила портфель, довольно потрепанный, и пошла по коридору. Капитан д