Отвага, слава и любовь

Анна Рось

Маричка Лобода – молодая казачка, травница. Она находит раненого польского драгуна и выхаживает его, вскоре между юношей и девушкой возникают чувства. О привязанности дочери к шляхтичу прознал отец Марички – казацкий сотник Тихон Лобода. Каким будет последнее слово отца и что ожидает влюбленных?

Анна Рось

Отвага, слава и любовь

Славным сынам рода козацкого посвящается

Часть 1. Панночка моя

1. Встреча у криницы

Лукерья, стройная, еще молодая козачка управлялась у печи. Утром ее муж, сотник Тихон Лобода, зарубил курицу, и вот уже душистый бульон поспевал на печи. В окно заглядывало приветливое майское солнце, освещая уголок, где хранилась кухонная утварь: глиняные кувшины, миски, горшочки, чугунный казанок, деревянный половник и проволочное сито для просеивания муки. Рядом, слева на стене, висел мисник[1 - Мисник – полка для посуды.] для праздничной посуды. В хате у Лукерьи всегда было чисто, стены выбелены и разрисованы цветной глиной, утыканы цветами и ароматными травами. В углу над образами и на окнах висели вышитые рушники. А в окна заглядывали красные маки и вместе c ними фиолетовые и желтые касатики – петушки.

– Маричка, принеси воды, – позвала Лукерья дочь, – поторопись, мне надо тесто на галушки замешивать, бульон почти готов.

– Зараз[2 - Зараз – сейчас.], мама! – ответила Маричка и, оставив тяпку в огороде, пошла мыть ноги, чтобы обуть свои любимые красные черевички.

– Ой, еще ноги моет, – сказала мать, – не можешь к кринице сбегать, не обуваясь?

– Мама, а вдруг там козаки, а я босая, – смутилась Маричка.

– Куда там, козаки, рано тебе еще о козаках думать.

– А вам же тоже было шестнадцать, когда вы с отцом полюбили друг друга.

– Вспомнила, то когда было! Твой отец мне проходу не давал! Первый красавец был, высокий, ловкий. А теперь, хоть и невысокий, – засмеялась Лукерья, – но крепкий, что дуб. Давай, беги, беги, да не болтай там с козаками, неси воду скорей.

Маричка поправила гребнем непослушные волосы, повязала желтую ленту, вставила под нее около левого уха нежную белую дубравную ветреницу и пошла, взяв коромысло и ведра. Она не шла по улице, казалось, плыла, как лебедушка. Стройная, как березка, в белой вышитой блузке, красной тонкого сукна юбке. А на шее – до десяти ниток разных бус, а еще крестик на суровой нитке и образок Богородицы.

– Здорова была, баба Ганя, – поздоровалась Маричка со старой соседкой, – и вам воды принести?

– Спасибо тебе, Маричка, мне Тарас принес. Ты мне лучше помоги курицу загнать, перелетела через забор окаянная.

В палисаднике топталась черная пеструшка и клевала дождевого червя. Маричка поставила ведра, выломала хворостину и загнала курицу во двор.

– Вот спасибо тебе, Маричка, – поблагодарила соседка, – компотом тебя угостить?

– Нет, спасибо, баба Ганя, мне по воду торопиться надо, мама дожидается.

Маричка поспешила к колодцу. Невдалеке от колодца под высоким вязом стояли молодые козаки, а рядом с ними на пеньке сидел старый дед Яким Чумак, придерживая свою потертую трость. Данило Горыцвит, козак неполных девятнадцати лет, ловко махал двумя саблями.

– Казак молодой, а сноровка старая. Молодец! Первый козак сдал экзамен, второй, готовсь, – командовал дед.

Данило передал саблю Трохима Лисицы своему другу и ровеснику Пахому Гордиенко.

– Лях ошуюю, – кричал дед, – куда развернулси! Я говорил слева, а ты одесную поворачиваешься. Все, уже лежишь, как раненый бирюк[3 - Бирюк – медведь.]. Передавай сабли следующему.

– Дед, ты можешь просто выражаться? – рассердился Пахом. – Ошуюю, ошуюю.

– Ты на рожон не лезь, молодой ишо. Ты учись у старой гвардии, – говорил дед, набивая люльку табаком.

Пахом передал сабли Трохиму Лисице, девятнадцати лет, и тот ловко начал обмахиваться ими.

– Нет, не годится! – закричал дед Яким. – Что ты, как девка на выданье лозой от мух косно[4 - Косно – медленно.] отбиваешься. Надо темп блюсти. Пой со мной. Бейся, бейся, за свободу бейся, а ты песня вольная, будто речка лейся. И быстрее.

– Бейся, бейся,