Мутное дело

Надежда Нелидова

Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.

Надежда Нелидова

Мутное дело

СОН В РУКУ

Свадьба: не разухабистая, в ресторане – а скромная, домашняя. Собрались самые близкие. Она сама так захотела.

В соседней комнате накрыты столы. Ждут только её. А она, Верочка, всё не покидает спальню: всё готовится, мучительно ищет и не может найти что-то очень, очень для неё важное. Досадует на себя, рассеянно выдвигает и задвигает ящички шкафов… Прижимает тонкие пальчики к вискам: не то, ах не то.

Понятливые гости сидят тихо, терпеливо. Столовыми приборами не брякают, переговариваются шёпотом. Подтягиваются опоздавшие – не звонят, а деликатно стучат в дверь.

Верочка вдевает в уши любимые длинные серьги с жемчугом. Но как же так: ведь нельзя невестам надевать серьги!

Всё в невесте должно быть нетронуто, девственно – даже уши чтобы не проткнуты. А если до того были проколоты – целомудренно закрыть дырочки клипсами. Не то не избежать пересудов и шёпотков между гостей. Тем более жемчуг: светлый, как девичья слеза.

Вынимает из коробки ни разу не надёванные, твёрдые как дерево, ужасно неудобные лакированные туфли – жмут пальцы. Странно, что ж она в магазине не примерила? Поправляет венок из слегка увядших белых лилий на голове. Одёргивает невестино, белое как снег, кисейное платье – почему-то мятое. Куда мама-то смотрела? Опускает невесомую, как облачко, фату.

Наконец, выходит и садится, как положено, стыдливо потупив голову, во главе стола. Долго сидит, а стул-то рядом пустой! Жениха-то нет! Гости кушают: кисель, блины, лапша, водка. Пьют не чокаясь, и все женщины в чёрном. Мама опухшая от слёз – все мамы на дочкиных свадьбах плачут…

И тут Верочка понимает: Смерть – её жених! За Смерть её замуж выдают! И просыпается.

– Мама, я умру?!

– Что ты, дочушка, даже мыслей таких не допускай! Всё будет хорошо. Сейчас позову доктора. И сестру: поменяет капельницу.

Верочка у нас занемогла с неделю назад. Апатия, сонливость, слабость – хоть плачь. Возили к знакомому доктору – сказал, обычные девичьи заморочки. Прописал общеукрепляющие, витамины.

Муж тут же сгонял в аптеку. Вообще-то он мне второй муж, Верочке не родной отец. Но привязался, любит всей душой: своих-то у него нет.

А три дня назад Верочке стало хуже. Приключились рвота, диарея, заболело горло как при ангине. Ломало косточки, раскалывалась голова.

Похоже на пищевое отравление. Ничего удивительного: нынче большая редкость найти не то, что качественные – просто безопасные продукты. Про общепит вообще умолчим: ужас, ужас!

Носила бы в судочке домашнее – я всегда приготовлю. Так нет, моду взяли всем девичьим офисом бегать в кафешку напротив. Кофе, пирожки, бутерброды, кулинарные усипусечки.

– Но отравилась только ваша дочь? – безжалостно уточнила следователь. – Другие не пострадали?

Объясню, почему подключилось следствие: врачи заподозрили у Верочки отравление сильнодействующим токсическим веществом.

Вот тоже со следователем «повезло». Не следователь, а недоразумение. Деревенская белобрысая деваха: чурбачок на двух чурках, 90х90х90. Всё-таки работа в мужском коллективе накладывает отпечаток, огрубляет, омужичивает.

Синяя полицейская юбка укорочена по самое простигосподи, до трусиков. Губы вздутые, накачанные гелем – такие сейчас уж и не носят. Ресницы толсто начернёны, как щётки. Да не зубные щётки, а те, которые для башмаков.

Всё с ней понятно. Приехала девка в город, огляделась. Сначала страшно изумилась, потом спохватилась и бросилась нагонять и соответствовать.

Так вот, вместо того чтобы с утра вскинуться и немедля заняться нашим делом, по горячим следам проводить следственные действия – эта красава перед зеркалом тщательно чернила и наращивала растительность на веках. Так и вижу её: от старательности вытягивая губы трубочки, посапывая. Теряла драгоценные минуты.

Хотя нет у меня веры к этим так называемым следственным действиям. Это только в сериалах детективы усердно ползают с прозрачными пакетиками и пинцетами, в поисках ногтя и волосинки. У нас за самими сыщиками глаза да глаз. Как го