Трое в лесу, не считая собаки

Данил Казаков

Сегодня довольно проблематично отыскать в литературных просторах хорошую, увлекательную и интересную, просто городскую или деревенскую прозу. Конечно, различные герои в скафандрах с бластерами наперевес, или там мужественные принцы и маги, выпускники самых различных Невероятных Академий – от многочисленных книг с ними на прилавках книжных магазинов читатель как-то уже и подустал. Почти инстинктивно читателю хочется почитать что-то чуть попроще, а значит – и чуть поискренней, честнее, если так угодно. Проза Данила Казакова – как раз из этого, немного, увы, подзабытого, жанра. Это настоящая литература «для души». Здесь не становятся через каждые пять минут в красивые позы, и не закатывают театрально глаза. Здесь чувства не напоказ, а только для тех кто вам близок и дорог. Здесь есть место и для весёлой улыбки, и для небольшой печалинки в невольном движении бровей. Здесь то, что вы так давно искали. Но всё стеснялись спросить…

Данил Казаков

Трое в лесу, не считая собаки

Трое в лесу, не считая собаки

Трое мальчиков удобно устроились на старых полуистлевших санях. Упавшие оглобли заросли травой, на дне саней позапрошлогоднее сено смешалось с трухой досок. Ребята лениво обрывали кисти черёмухи, лениво сплёвывали ядрышки в разросшуюся крапиву. Они скучали. Старая черёмуха росла рядом, и её толстая ветка удобно прикрывала трёх ребят, услужливо угощая их ягодами. Здесь, между старым амбаром и старым деревом, не так сильно донимала жара, не докучали комары.

– Что делать будем? – неопределённо спросил старший из них, явно не ожидая ответа. Что может ему предложить малышня, приехавшая в гости к бабушке на лето. Они во всём слушаются его, Сергея, или Серого. Прозвище Серый мальчикам казалось более звучным и подходящим для парня. Десятилетний Санька встрепенулся, поправил упавшую с худого плеча, лямку майки и с надеждой посмотрел на старшего друга. Его светлые волосы торчали ёжиком, лицо пестрело веснушками, тонкие губы кривились, обсасывая мякоть черёмухи. Третий мальчик Димка выбросил в гущу крапиву оборванную кисть и лениво потянулся. Затем, засунув два пальца в рот, пронзительно свистнул, оглашая притихшую деревеньку, и рассмеялся. Его тоже коротко остригли, и лица также усыпали веснушки, но карие глаза смотрели весело.

– Вкусная черёмуха, но надоела, грибы бы прособирать, – предложил он.

– Ага, – не смело согласился Санька и оба с надеждой посмотрели на Серого. Сергей был, как он сам шутливо говори, «тутошний», и часто упоминал в разговоре о белых грибах, растущих в глубине их леса. Где-то там пролегала старая дорога и осталась совсем заброшенная деревня. В той деревне у Саньки жил дедушка. Приезжим приятелям надоела игра в мяч, надоела рыбалка, они устали от прополки на огороде бабушек, им хотелось пройтись по лесу. Серёжка вспомнил родину деда. Там среди смородинника пробивался родник. Дед смастерил для него удобный спуск, перила, повесил на них железный ковшик. Мальчик не был там пять лет, деревня обезлюдела. Говорят, только сохранился там один дом, собираются там охотники. Изредка туда приходит их сосед Матвей – сено косит для своей коровы, картошку сажает. Грибов нынче выросло много, за ними не только деревенские, а и из посёлка ходят.

Он уже сам решил сходить за грибами с ребятами, однако хотел, чтобы они его ещё сильнее уговаривали. Их чёрные от черёмухи, рты смешили его.

– Идти не с кем, – лениво протянул он, – Санька черед час пить захочет. Димка устанет, обратно запросится.

– Я воду с собой возьму, – Санька не обиделся. – Полтарашки мне хватит, нам хватит, тут же поправился он. – Потом я в посуду грибы насобираю, может, бабушка мне и корзинку даст?

Он выдвинул версию, что бабушка обязательно его отпустит, она грибы любит.

– Я не устану, – утверждал Димка, – я зимой с папой на лыжах ходил на пять километров и не уставал. Еду можно с собой взять, хлеб картошку, спички, костерок пожечь.

Горожане с надеждой посмотрели на друга. Сейчас их манили в лесу, не только грибы, а и возможность посидеть у костра, как н