Игорь Евгеньевич переходит на темную сторону силы

Сергей Борисович Удалин

«Любомудров с ненавистью и робкой надеждой взглянул на будильник. Нет, тот и не думал униматься, дребезжал во все децибелы. Игорь Евгеньевич по горькому опыту знал, что завода хватит еще минут на семь. Тут и безногий встанет…»

Сергей Удалин

Игорь Евгеньевич переходит на темную сторону силы

Любомудров с ненавистью и робкой надеждой взглянул на будильник. Нет, тот и не думал униматься, дребезжал во все децибелы. Игорь Евгеньевич по горькому опыту знал, что завода хватит еще минут на семь. Тут и безногий встанет.

– Вот же ж… – ничуть не тише прибора проревел Любомудров, но вовремя осекся и закончил совсем не так, как собирался: – Торжество научной мысли.

Стены в квартире были жидковаты – не ровен час дочка услышит. Зачем ребенка расстраивать? Хватит и того, что у самого настроение паскудное. А каким ему еще быть, когда шестую смену подряд пашешь, без отдыха. Не говоря уже обо всем прочем…

Вот и правильно, вот и не говори.

Он быстро выполнил обязательную утреннюю программу и вышел на кухню. Катька уже допивала кофе, хотя уж ей-то необязательно было вставать в половину седьмого. А вот на тебе – умылась, оделась, причесалась и вообще выглядит, как только что купленная.

Игорь Евгеньевич справился с приступом зависти и поздоровался на старообрядный манер:

– Доброе утро.

– Знание – сила, папа, – по-новомодному ответила Катька.

Да и ладно бы просто ответила, а то ведь еще глазами сверкнула – прямо как те, из телевизора. Дочкин энтузиазм все-таки вывел Любомудрова из себя.

– Ну хоть дома-то можно без этого юродства? – буркнул он и тут же пожалел о сказанном.

Катькины глаза сразу потухли, она уткнулась носом в чашку, быстро, обжигаясь, допила кофе и вышла из кухни.

Да, нехорошо получилось. Надо бы поговорить с ней, только не сейчас – времени нет. Вот завтра будет выходной – можно с ней в зоопарк, что ли, сходить. Ей ведь так нравится гулять в зоопарке. Нужно только выгадать момент, когда там никаких лекций не читают. Не может же быть, чтобы они трындели без перерыва.

От этих мыслей Любомудров сразу приободрился, быстренько справился с завтраком и помчался на работу.

Но домчался только до первого этажа. У подъезда уже дежурили старушки из Общества просвещения. В одинаковых синих форменных курточках и с одинаково восторженными сморщенными личиками. Они так торопились донести свет науки до Любомудрова, что даже забыли про свое партийное приветствие.

– Как вы считаете, – вкрадчиво залепетала одна, – нанотехнологии приведут к новому витку научно-технической революции?

– А что вы знаете о темной материи? – тут же встряла вторая, слегка отпихивая в сторону конкурентку.

Игорь Евгеньевич скрипнул зубами, но решил, что одного срыва за утро достаточно, и с виноватым видом протараторил:

– Извините, дорогие мои, некогда мне сейчас, честное слово, некогда, на работу опаздываю.

Он ловко протиснулся между стеной и ослабившими напор старушками и, чтобы выгадать себе лишние пять секунд для бегства, сам выпалил традиционное:

– Ученье – свет!

– А неученье – тьма! – на автомате ответили просветительницы и только после этого сообразили, что добыча ускользает.

– А вы знаете, – запоздало защебетала первая, – что в эту субботу в Музее квантовой физики…

Любомудров бежал со всех ног, но все же услышал, как вторая подхватила:

– …будет демонстрироваться ящик Шредингера?

– Тот самый, с котом, – уточнила первая.

– Тем самым, – добавила вторая.

* * *

Утреннее транспортное безумие понемногу стихало, и Любомудров наконец-то смог расслабиться за рулем своей маршрутки. Даже начал прислушиваться к тому, что вещал лектор с информационного экрана в салоне – какую-то безобидную чушь по палеонтологии. Мезозой, триас, пермский период – ничего, вытерпеть можно. Вот только слышно было плохо. Два оболтуса на заднем сиденье в голос делились друг с другом новостями явно не научного характера и время от времени заливисто гоготали. Пассажиры начали недовольно оглядываться. В конце концов невзрачного