Параллельные миры…

Елена Алексеевна Кузнецова

Три небольших эссе – лирические размышления о жизни, путешествиях, памяти.

Исчезнувшие города…

Исчезнувшие города… Укрытая толщей океанских вод Атлантида, разрушенная Троя и засыпанная пеплом Помпея, поглощённые джунглями города древних цивилизаций – не о вас моя печаль. Когда-нибудь археологи, а за ними туристы пройдут по вашим вновь открытым улицам, заглянут в ваши дома. Я грущу о городах невозвратно унесённых рекой времени – Хабаровске времён моей студенческой юности, Биробиджане моего детства. С его такими зелёными улицами, усаженной цветами старой (тогда единственной) площадью с маленьким Лениным в центре и таким удивительным цветочным календарём, где каждую ночь руками искусного садовника менялись цветочные даты. Это о нём писала Алла Акименко:

Цвёл цветочный календарь

Мне на площади Советов -

Чей талант иль Божий дар?

Жаль, пропал засохшей веткой…

Эта площадь моего детства осталась в памяти такой маленькой, уютной, напоённой ароматами цветов, какой-то совсем не официозной, а очень домашней. Здесь было так хорошо старикам, детям и белкам.

Грущу о таком таинственно-тенистом, густом как лес, парке, в центре которого гордо стоял красавец-кинотеатр «Юность», на тёплых деревянных скамейках у летней эстрады сидели парочки, смеялись мальчишки, щебетали подружки. В этом парке мчались, догоняя друг друга, сиденья цепной карусели, взлетали качели– «лодочки», по бесконечному кругу счастья бежали лошадки другой карусельки, весело подмигивали мне зеркала в комнате смеха. Прозрачные воды омывали этот сказочный остров, на берегах протоки, (клянусь, я помню!), когда-то водились раки. И над парком плыла музыка духового оркестра…

Такой же музыкой в моих ушах звучит лепет Биры, к которой я могла подойти в любом месте города, сесть на теплые камни и засмотреться на стремительный бег прозрачной и чистой воды, заслушаться негромким и бесконечным разговором её волн, заворожиться игрой бликов, теней, трепетом листьев и запахом трав.

Грущу я и о непонятной мне музыке речи идиш, жившей и звучавшей тогда в магазинах, автобусах, на улицах города и в домах. В каждой квартире, где слушали городское радио, раздавалось «Эсрет Биробиджан. Зай гезунд…» и бодро и радостно звучали еврейские песни. Я не помню имён певцов, но и сейчас, вспоминая, слышу их голоса.