Оставь компас себе
Петр Альшевский
Вам будут предложены сексуальный водевиль, надрывная экзистенция, пересечение Бийска, Барнаула, Парижа, Брюсселя, сумасшедшая любовь русской девушки и тернистый путь узбекской звезды цыганского джаза, веселящий воздух свободы и неоднозначный дух Святой Руси.
Оставь компас себе
Петр Альшевский
© Петр Альшевский, 2017
ISBN 978-5-4485-6359-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Грубо меня использовав, он сказал, что почувствовал ко мне преклонение. Ты, сказал он мне, настоящая женщина. В моем очарованном сознании ты представлена твоей грудью, твоими ягодицами, рот, твой блистательный рот, ну и рот, ну и феномен, Господи, что за рот, что за выдающееся творение, истово восторгаясь твоим грандиозным ртом, я припоминаю, что на сексуальной почве сознание у меня уже мутилось. Тебе рассказать или этим я что-то порушу? Не бойся, чебоксар, в голову не бери, рассказывай. По моему первому желанию – я ей говорил, и она тут же мне отдавалась. После секса играла мне на свистульке. На деревянной, видимо, самодельной, она эмоционально на ней наигрывает, а меня корежит. Словно валун туда-сюда катается и хруст. Яичная скорлупа, человеческие кости, влюбиться мне не грозило, обаяние у Светланы неопасное, но ее свистулька касательно опасности – абсолют. И не укроешься. Медведем я бы впал в спячку, а не медведем? Не медведем, а мною? мною, но мною ли? только что потащило, взболтнуло – я не в обмороке. У Светланы мясистые губы. Я не спускаю с них глаз. Губы, рот, о-ооо, все напоказ выставляет. Ну пошире, слегка пошире, тебе же доступно пошире! Я к себе обращаюсь. Пошире мыслить себя прошу. По-моему, получилось: да, у Светланы рот, у нее губы, но Светлану я не идеализирую, мне удалось уцепиться за то, что на свистульке она играет весьма посредственно. Свистульку она убрала, но для меня тишина не наступила; слушая ее композиции, я бледнею, придумываю им названия: «Желтая метка», «Веревочная лестница»; «По дюнам скачет Панчо Вилья» забирает меня, по правде сказать, не бесспорно. Волнение поднимает, но не сносит. Грань между тем и тем хрупкая, однако меня, чувствую, дальше не занесет. Дьявол меня поимей, откуда это, что же это, что?! не знаю, не узнаю – это сильный приступ! свистульку у Светланы выхватываю, до перенапряжения дую и, заглушая, остервенело ору. Параллельно дуть и орать невозможно. Дую-то я, а вот кто кричит – сейчас я убежден, что кричащий голос принадлежит женщине. Светлане? Мою игру на свистульке кощунством она считает? Свистульку я тебе верну, в твоей жизни фигура я временная – заявление об уходе. Положенная на трюмо свистулька и запитый чаем секонал. Куда я дел презервативы, ты помнишь? Они мне для защиты от венерических заболеваний. Я их не натягивал, но я их приносил. Ну конечно, для защиты, для чего еще – с тобой я беззащитно. И ты со мной. Перед лицом молниеносно атакующей любви мы беззащитны, так зачем нам… понимаю ли я, что несу? Какую бы дикость я ни говорил, мне не осечься, не вразумиться, я буду только прибавлять, вчера ходил по улице Беркутова и мне весь день попадались мячики. Иду по тротуару, а на нем красные, полосатые, ну и рисунками тоже. Мячики с кулак, мячики весь день. Я проходил весь день и мне мячики, люди, машины, мячики неподвижны, а прочее без устали вперед, назад, нет, я ходил вперед и назад, а пешие и железные четко вперед, в нацеленности не размытой, у меня занятость не та, но и мне не до него – не до сбора кем-то рассыпанных мячиков. Из спортивного интереса я бы их пособирал, и сколько собрал, подсчитал, но между мной и спортом соприкосновения ни малейшего. Впрочем, через волейбольную сетку я некогда кидал пластмассовую бутылку. Стеклянная бы разбилась, и поэтому я пластмассовую. У меня осведомлялись, что со мной, какой хрена, я, не отвечая, досадливо отмахивался. Чего вдаваться? Ну заклинило меня, в крутой оборот взяло, я ни о чем не думал. Мысль была далека, как никогда. Сегодня и накануне я не пил, и являться ко мне демоны права не имели, но они, вероятно, на свободное посещение перешли – приспичи