Тридцать первого декабря, в день новогоднего ажиотажа, взрывов петард на улицах и всё ещё бешеных очередей в магазинах, Юля выглянула из-за спины стоящего перед ней человека, оценить расстояние до кассы. Метров пять осталось, но, с учётом скорости движения очереди, покрывать его предстояло ещё минимум час. Набитые продуктами корзины покупателей стояли на полу и люди периодически двигали их ногами. Держать в руках такую тяжесть было невыносимо. А Юля тихо злорадствовала – у неё в руках была всего лишь бутылка шампанского.

«Нет, какого чёрта все припёрлись в канун нового года закупать продукты?! – думала она, прислушиваясь к возмущённым разборкам в очереди позади себя. – Нормальные люди уже давно всё купили, накрыли стол и, наверное, начали пить. Время шесть вечера! Даже самые трудоголики уже дома».

– Вы отошли не на минуту! – кричали позади. – И ничего не сказали!

– Я сказала!

– А я не слышала!

– Ой, молчите, – заметила Юля, – до второго пришествия успеем…

Очередь, наконец, сдвинулась. Буквально на два шага. Оказавшись рядом со сладостями, девушка захватила пакетик конфет. Будет чем закусить шампанское.

Может, уже и начать?

Она расстегнула куртку, размотала шарф. В отличие от морозной улицы, в помещении магазина, заполненного новогодними «опазданцами», можно было просто расплавиться.

Белому снеговику на полках игрушек, кажется, стало плохо. Было очень похоже, потому что на его полиэтиленовой упаковке расплылось огромное жёлтое пятно, как раз под носом морковкой.

– Гадость, – сказала девушка и вернулась к созерцанию людей впереди.

Они продвинулись ещё на одного покупателя, и очередь встала, издав общий вздох негодования, потому что в аппарате на кассе закончилась лента, а девушка кассир побежала искать новый рулончик.

Снеговик на полке совсем отчаялся. Съехал вниз, и теперь лежал на краю, свесив руку в красной варежке, как утопающий на льдине.

– Вот ведь, – Юля улыбнулась, оценив картину, – ну, ладно.

Она очень внятно и громко предупредила, что сейчас вернётся и пошла к игрушкам. Подняла снеговика. Очень простое личико, красная шапка, варежки, морковка-нос, и вечный атрибут – метёлка. Странная, правда – лысый веник на палочке.

Девушка нашла ценник, задумалась. Кусок тряпки с лысым веником на палочке стоил триста рублей. Но глаза пуговки были грустные, грустные и как-то особенно мерцали в свете ламп.

– Ладно, – Юля взяла игрушку с собой. – Спасу бедняжку.

Удивительное дело, но снеговик однозначно стремился выбраться отсюда, потому что с его приходом линия очереди стремительно увеличила скорость.

На кассу села другая девушка, не настолько уставшая, как предыдущая, сразу выложила стопку пакетов, чтобы сто раз за ними не нагибаться и, как щелкунчик орешки, начала провожать посетителей с покупками. Не прошло и пятнадцати минут, как Юля радостно зашагала домой в обнимку со снеговиком – счастливчиком, шампанским и конфетами.

Она очень не хотела отмечать этот новый год. В душе царил полный упадок. Поэтому она не приняла предложения ни друзей, ни родителей и гордо осталась одна. Но сейчас, за шесть часов до нового года Юле стало по настоящему грустно, гораздо хуже, чем снеговику, лицо которого выражало полное несчастье. Правда, без полиэтилена у него очень симпатично засверкали глаза-пуговки, и казалось, что на игрушечном лице появилась едва заметная улыбка. И так всю дорогу до самого дома.

Юля поднялась к своей квартире, на ходу вынимая ключи, но перед дверью удивлённо остановилась. На коврике стояла подарочная коробка. Маленькая и красоты неописуемой. Упаковочным материалом служил бардовый бархат, расшитый золотой нитью.

На коробке оказалась записка. Бумага была безупречно гладкая, шелковистая, и, кажется, пропитанная ароматом хвои, словно её только что вынесли из соснового леса.

«Вскрыть по получении» – гласили слова, выведенные зелёными чернилами, как образец искусства каллиграфии.

Юля зашла в квартиру, занесла подарочек, но за распаковку, конечно, стразу не взялась. Пока разулась, разделась, пристроила снеговика на стол, пока отобрала у него лысый веник с помощью ножа. Тот оказался здорово приклеен. Пото