«иногда бывает лук красив…»
иногда бывает лук красив
разрешения у жизни не спросив
горький лук
живучий семижильный
в золотистой коже застывает
он к себе бессловно зазывает
то зеленый
значит вешний лук
золотой
а значит лук осенний
«как бы чтоб если…»
как бы чтоб если
чтоб дубы и ели
березы чтоб
зверье бы тоже чтобы
ухало и рычало
чтобы пень в опятах прыщаво
чтобы теплый день
день влажный
в распятых по земле листьях
в огненных по небу облачных лисах
«река распухла от ледохода…»
река распухла от ледохода
а ночью сова ухала
с настенного ковра
слетала паутина пыли
ходили к реке
на древесной коре высекали:
здесь мы были
на коже телесной
морщины складки угри
волосяные массивы
под кожей костяные углы
река рекла: здравствуй прохожий
знай хрупкость ледяного ковра
все что не выдержит лед
стерпит кора
«решали и решили…»
решали и решили
хорошо хоть что живы
а иначе бы решили
то и жизни бы лишили
а так живешь себе поживаешь
как вошь
а хоть и вошь
а лучшего и не пожелаешь:
голодными спать не ляжем
а страх
страх здесь необходим
страх важен
дна
плакать не сметь
рыбе плыть в сеть
чего ты рыба ты молчалива
ты глазом прозрачным
по левую сторону
и по правую
хлебать несолоно еще поплаваю
так молчит рыба
а сеть дырява
а вода речна
ну что ты право
попробуй держаться дна
«здесь легче проще…»
здесь легче проще
здесь запах
как в дубовой роще
ветер серый хватающий за бок
стволы облетающий
и в серости одиночество роста гадкость:
деревянные чужие тела
их внушительное уродство
толстая кора
скрывающая уязвимую гладкость
скрывающая родство и отчество
«болит голова кружится…»
болит голова кружится
видна то рожица то лужица
гололед
каблуки перебирают
по скользкому зеркалу земли
ход свой перевирают
замри замри
будь перед природой кроток
в кружении этом
кто обнесенный ветром?
тверд чей подбородок?
«мал человек да долог…»
мал человек да долог
голос нечист и тонок
взгляд лишь лучист
это ли отраженье
прошлого отторженье ныне и здесь?
луч это взвесь без тела
через миры летела
ей они не милы
ей чтобы свет сгустился
чтобы зрачок сократился
а дальше молчок молчок
«сентябрь…»
сентябрь
ярь солнечная явь
и теплота конечная
беспечная щедрость
и на тропе лесной
ветки сухая трость
(она не зацветет весной)
и листьев с выгнутыми спинами
подножный хруст
а ночью
глазами желтыми совиными
луна глядится в небо
и в пруд
«ветер ветер ликует…»
ветер ветер ликует
на ветке тетерев токует
лес облетел как облез
и ветер сквозь ветки
лира земляная огромная
откроешь рот
дыра сквозная бескровная
вибрирует и звучит
закроешь
он через глазницы
ему нет разницы
то стонет то урчит
«ножка болит грибная…»
ножка болит грибная
то о себе не зная
что шапка ее тяжела
жарко и сыро в лесу
шапку гриба лизну
горечь и маслянистость
видимости зернистость
нежность невинность низкость
«в двадцать лет человек бессмертен…»
в двадцать лет человек бессмертен
когда бабка его умирает
он знает: смерть бессмертных не выбирает
и глаза он трет а не вытирает
глаза его сухи
лишь бронхит в груди извлекает звуки
двадцати лет отроду человек себе не соврет:
нечему течь
время застыло
изнутри бьется живая
сила эта сила его не убьет
«смотри смотри…»
смотри смотри
вот оно очередное
вот оно
гнойное родное свое
смотри
вот сердечную мышцу свело
вот разлука временная навек
еще немного и станет светло
хороша его дорога
смотри наверх
«когда мне грустно я рыдаю…»
когда мне грустно я рыдаю
когда мне радостно я злюсь
и никогда не угадаю
когда и в чем я проявлюсь
когда мне скучно я плююсь
когда я голоден чихаю
газету я тогда читаю
когда во сне себе я снюсь
и эти выскоки и вскоки
душевных трепыханье фибр
всегда в свои приходит сроки:
копаю ль яму пью ль кефир
забор ли от соседа строю
то вдруг не поведу и бровью
а то уж сам горю как страсть
но кладку продолжаю класть
я научился той науке
когда беда идет на руки
котенком черным шерстяным
с урчаньем твердым жестяным
я разучился и разулся
наелся выспался надулся
и толст как вафельный пл