Павел и Тэкла

Елена Грантовна Степанян

В поэме рассказана история трагической любви апостола Павла и его ученицы Тэклы (в русской традиции – Феклы). Источником сюжета послужили апокрифические Деяния апостолов.

Елена Грантовна Степанян

Павел и Тэкла

Поэма

© Е.Г. Степанян, 2015

© Оформление «Теревинф», 2015

1. Pax Romana

I

– Что это, Ангелы? Что за река?

– Это Рейн – сотоварищ потоков звездных.

Звезды двинули полчища

Римлян грозных,

И они прорубаются издалека

Сквозь леса,

Сквозь германцев свирепых рать,

Орошая кровью, своей и чужою,

Рейнские берега,

Чтобы им стать

Почвой новою,

Явью иною —

Рейн коронуется виноградной лозою.

Вот виноград обвивает Трир[1 - Город Трир, основанный на месте древнего кельтско-германского святилища, в III–IV веках н. э. был одной из четырех столиц Римской империи.] —

Древнего духа Германца обитель.

Чуждый веселья скорбный воитель,

Силу он черпает только в сраженье.

Так пусть Дионисовой крови броженье

Хлынет теплом в его сумрачный мир!

Но ни вино,

Ни обманные ласки

Дионисийской дурманящей пляски

Долго его не удержат в плену.

Боги германские, скорбные боги,

К северным фьордам протопчут дороги.

Сердце холодное знает одну

Ненасыщаемую войну.

Станет Германец морским королем.

Духам, исполненным скорби и боли,

В битве над водною бездной раздолье.

Будут рубиться, страха не зная,

Кличет из битвы их бездна иная —

До разделенья пространств и времен.

Но звездам союзный Рейн-властелин

В холодное море

Несет свои воды,

И голос его доходит до фьордов

И даже до царства плавучих льдин.

И он заставит вернуться назад

Неутолимо печальную душу

Бога-Германца, и он разрушит

Трир, облаченный в римскую тогу,

Трир, кадящий чужому богу,

И вытопчет его виноград.

Снова и снова

На суше и в море

Боги земные ведут свои споры.

Всем завладеть

Или все погубить —

А по-иному их спор не решить.

Но даже если удастся разрушить

Весь мир сотворенный —

Холодную душу

Согреть и утешить не сможешь опять,

И в бездне ты будешь

От боли кричать.

И пусть содрогнутся надзвездные башни

От этого крика,

Пусть Ангелам страшно

Покажется в их ослепительной доле:

– Пресветлые духи!

Отведайте боли!

– Свидетели звезды!

Свидетели море и Рейн!

Нас ваши мучения ранят

Больней и острей,

Чем пытки и казни,

Что нам уготовили вы —

Распятья, бичи и костры,

И львиные рвы.

Но Ангел, избывший страданье,

Вернется опять

И станет лучами

На куполе храма играть.

С улыбкой на фреске

Свой собственный образ найдет

И в хор славословящий

Голос негромкий вольет.

…

…

– Я вижу, я слышу,

Я все понимаю умом,

Но невыносимо

Остаться с тобою вдвоем.

Хоть дважды, хоть трижды,

Хоть тысячу раз

Отдай свою жизнь за меня —

Не станет холодное сердце

Частицей огня.

И молится Каин,

И лоб разбивает,

И пыльные плиты

Несчетно лобзает,

И бьет себя плетью,

И носит вериги,

И вызубрил насмерть

Священные книги.

Но ненависть к брату

Под пеплом таится,

И больше, чем смерти,

Любви он страшится.

II

Отродье волчицыно!

Что ты скулишь?

Весь мир тебе отдан в добычу —

И этого мало!

Да хоть бы и звездное царство

Ты завоевала,

Но голода, сердце сосущего,

Не утолишь!

Боишься ли смерти?

– Никто не боится ее.

Она бы казалась желанной,

Когда бы не зависть к живым.

И день ото дня наполняется Рим

Какими-то слухами, снами,

А сделки с чужими богами

Сулят, что мы сможем родиться опять,

Чтоб в новых рождениях все наверстать

Смогли упустившие счастье свое.

– А если мы сыты богатством и славой,

Как кровью упившиеся удавы,

И счастья избыток

Валит из ноздрей?

И вечная молодость нас не прельщает,

И оргии таинств

Не обольщают,

И миф позабытый

В сознанье всплывает:

Как с камнем в объятьях

В пучину морей

Бросался, постылый свой рай покида