Глава 1

Графиня Елизавета Петровна Протасова, – камер-фрейлина, Ваше Превосходительство, кавалерственная дама и миллионщица, – решила писать завещание. Давно уже пора, заметил ей братец. Шестьдесят девять лет – не шутка. А как дойдет до дележа наследства, так и передерутся родственники. Родни-то много, каждый почитает себя ближайшим, хотя, может, за всю жизнь раза два всего и виделись. Деньги, опять же, каждому нужны… Как же в нынешнем мире да без денег? Братец Петр, которому едва сравнялось пятьдесят четыре, сам человек был богатый, жил, как и Елизавета Петровна, в столице, оттого и был самый близкий и любимый родственник. И племянник, сын Петра, Владимир, которому было только двадцать четыре года, был любимым племянником. Но кроме братца Петра да племянника имелась и еще родня. А как же? Род Протасовых и род Воейковых (Елизавета Петровна урожденная была Воейкова) – старинные, обширные, как не быть большой родне? Потому братец Петр и советовал писать завещание, да не мешкая. Но к делу такому надобно подойти было со всею ответственностью, дабы кого надо оделить и не обидеть, а иных и оставить с носом.

Пока Елизавета Петровна сидит в своем покойном кабинете и рассуждает, кому и как станет завещать она свои средства, обратимся вкратце к истории ее семейства.

Отец Елизаветы Петровны, дворянин Петр Игнатьевич Воейков, в 1748 году женился на дворянке же Анне Столбовой, дочери полного генерала от инфантерии. Детей они прижили троих: старшую дочь Елизавету, как раз именно ту, что намеревалась нынче писать завещание, другую дочь – Анну, и младшего сына – Петра. Старый Воейков был человек богатый, владел более чем двумя тысячами душ, доход имел огромный, земли выслужил от казны немалые. Да и за женой взял сто тысяч приданого и пятьсот душ с деревеньками. Чин на себе Петр Игнатьевич имел гофмаршальский и жизнь свою провёл при дворе.

Служа, Петр Игнатьевич выдал дочерей своих замуж. Старшую – Елизавету, которой тогда сравнялось двадцать девять лет, служившую фрейлиной императрицы, за графа Протасова, генерал-майора с тремястами тысячами дохода и богатыми именьями в Полтавской губернии. А меньшую шестнадцатилетнюю Анну – за Григория Олсуфьева, потомка старинного рода дворянского, в свои восемнадцать лет имевшего уж чин коллежского секретаря.

Каждой дочери Петр Игнатьевич определил богатое тысячное приданое, однако большую часть состояния, как и водится, закрепил за сыном Петром.

Сын этот – Петр Петрович – дослужился до статского советника, ибо к чинам никогда не стремился и карьер делать не желал и в отставку вышел довольно рано. Женился он на небогатой дворянке Дарье Матвеевне Буниной, с которой в мире и согласии жил до сей поры. Вообще, Петр Петрович был человек состоятельный и предобрый, каким сделался и сын его – Владимир.

У самой графини Елизаветы Петровны детей не было. А вот у сестры ее Анны были дочь и сын, Ксения и Павел, который был младше своей сестры на восемь лет.

Ксения была смолоду девицей важной и заносчивой. Мужа ей нашли под стать – князя Александра Вяземского, человека богатого, рода знатного. Блестящая жизнь, что вели супруги, быстро разорила их, ибо гонору им было не занимать стать, а вот как состояние свое приумножить, ни Ксения, ни Александр не разумели. Прижили они троих детей – сына Евгения, которому теперь было уж двадцать три года, да дочерей Анну и Юлию, которые обе были моложе брата. Семейство Вяземских принуждено было покинуть столицу еще лет пятнадцать тому назад и обосноваться в провинции. В деревню ехать им не хотелось, и они положили, что лучше жить в провинциальном, но городе, чем хотя и в собственной, но деревне.

Брат Ксении Павел был человек совсем другого склада. Романтический, порывистый, с сестрой он не дружил. Ксения не могла простить брату его слишком пренебрежительного отношения к той вещи, к которой сама относилась весьма трепетно, а именно к чести дворянской, или, лучше сказать, к дворянской спеси и гонорливости.

Шестнадцати лет Павел поступил в гвардию, быстро получил чин корнета и отправлен был служить в Польшу. Там, едва исполнился ему двадцать один год, он влюбился в местную