Пополудни. Книга стихов

Галина Щекина

Пополудни – вторая половина дня – вторая половина жизни. Созерцания и воспоминания. Люди и цветы. Эта книга лирики полна размышлений, ощущения счастья.

Пополудни

Книга стихов

Галина Щекина

© Галина Щекина, 2017

ISBN 978-5-4485-4519-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Вспомни

Девочка, мартовскй блик

Девочка, мартовский  блик,

смугло-прозрачная  кожа,

так на испанку  похожа,

так и мерцает вдали

глаз ее карих тепло,

пухлые губы  мулатки,

голос чуть хриплый и сладкий.

Нет, ничего не ушло.

Каторги школьной  божок,

вечно пятерки в порфеле

кто в этом худеньком теле

факел огромный зажег?

И улетелв в  небеса-

фартук воздушный  и  банты-

в землю  уходят таланты,

где прорасти им нельзя.

Фото  со школьной  доски,

место  похвал  и почета

все воровали  без  счета:

лоб и волос завитки.

Это теперь не украсть —

вспышка на мраморе  белом.

Девочка, Гаврошем смелым —

детства жестокого  власть.

Музыка была упруго-щедрой

Музыка была упруго-щедрой,

головы насмешливо пьянила,

а стекло в окне тряслось от ветра,

прилетевшего с истоков Нила.

И стучали по доске указкой

ставили нарочно у порога —

за свистящий шепот и подсказку

нас обоих выгнали с урока.

Мы вдвоем качались на качелях,

трогали в музее письма с фронта,

мы куда-то шли без всякой цели,

и горел закат у горизонта.

У него отец работал в Индии,

После – на плотине в Асуане,

До того магнитофон у нас не видели,

и с ума сошли от «мани-мани».

Мой отец был дома тоже редко

по веленью совести и партии, и

ему не донесла разведка

как играл магнитофон под партой.

Во глуби комнат затемненных

Во глуби  комнат затемненных

внезапно отключают сеть.

Там  сном причудливым сраженный

Аменхотеп молчит и Сет.

Скользнет по лаковой  обложке

Неверный и летучий свет —

Замри, побудь еще  немножко —

Заманчивее жизни нет,

Чем та, что мы  вообразили,

Чем та, которая во сне.

Восток  в его могучей силе,

Реален в призрачной  весне.

В глазах вставали пирамиды,

Гудел пустынный  суховей,

И боги, равные Изиде,

Смешали вина  всех кровей

.Теперь, застенчивый  мальчишка,

Зачем грустить и горевать?

Египет  затянулся слишком,

Покинь же твердую кровать,

Которую как заточенье

Борясь с отчаяньем, избрал.

Теряет многое  значенье —

Ты на свободе, генерал.

И в нашей эре  так же плохо,

Задразнит и обманет жизнь.

Шагни на музыку и грохот,

На смех девичий  обернись.

Воронежский вальс

Года учебы шелестят,

как весь просторный  и нарядный

на спуске наш Петровский сад —

волнение как  жизнь назад —

Не  можешь вспомнить? Ладно!

Трамвайчик поздний загремит

к  мосту со стороны Динамо —

надеждой  полон   и людьми,

проси, что  хочешь и возьми,

ведь счастье – тоже  драма.

Вихрились волны  на реке,

накрапывали  капли,

танкетки вон на каблуке,

зачетка с  «хорами» в руке…

Нам шашлыки, не так ли?

И сквозь  трамвайное  стекло

влюбленно  мы на мир  смотрели.

В вагоне  красном так  тепло

и нам  друг с другом  повезло.

Не  помнишь… Неужели?

Юной матери

Не понимала деревенских —

Пьянь и грязь.

Стране все было мало.

В домишке не шумели кран и газ,

Сарай без сеновала.

Тяжелый узел антрацитовых волос,

И шляпа, синяя таблетка.

А тополь у калитки рос и рос

Согласно пятилеткам.

И на заре, когда так сладок сон,

Бежала к трактористам

перемерять весь перегон,

а как вспахали – глубоко ли, чисто?

Качала зыбку и блины пекла

Девчонка, в общем, городская,

Любила чистоту  окна, стекла,

Которое в лучах сверкает.

Молчи, не знавшая небес,

вслед самолетам замирала,

Ввверх не пустили и теперь ты здесь,

гордячка, и довольствуешься малым.

На синем ярко-красные цветы,

вокруг колен оборки,

ее нерусской красоты

опущенные шторки.