Екатеринбург

Тебя нельзя не полюбить

Мой самый лучший в мире город,

Построек вековая нить —

Свиданье с прошлым в разговорах.

Булыжный камень мостовых

Центральной площади с проспекта,

Ты видел жителей своих

В лаптях и «англицких» штиблетах.

Ты жил и рос другим на зависть,

Как старший брат, как лучший друг.

Весной в сиреневую завязь

Роскошен Екатеринбург!

Прекрасен ты зимой и летом,

Листвой осенней ли кружа,

Сердца чисты и души светлы

Твоих любимых горожан.

Когда в разлуке я с тобой

Иль радость встреча предвещала,

Я улыбался всей душой

Иль тосковал возле вокзала.

Любимый город мой родной,

Тебя печальней нет и краше.

Плывет над нами вышиной

Церковный звон по шпилькам башен.

В тебе история и жизнь,

В тебе загадка без ответа,

Границы здесь пересеклись —

Ты в двух частях одного света!

Другое первое сентября…

Сентябрь в белых утонул бантах,

В цветах, в счастливых детских лицах —

День знаний первый. Суета,

Ладошки в пот, и пульс в виске стучится.

Родители в волнении стоят,

Торжественно на памятной линейке…

А мне вдруг память отсветила АД —

Спортзал… Обрывки фраз..и боль под веки…

Картинками поплыл внезапный штурм…

Глаза отцов, что встали в ополченье…

Зазвякала, защелкала латунь —

Спецназовцы пошли на подавленье.

Вдруг страх и ужас охватил меня

И нервный тик, до хруста в кулаках…

Отцы и Деды, раненых с огня,

Детей своих выносят на руках.

И сердце рвет, и хочется орать,

Куда- то ввысь, звериным, диким рыком —

За чьи грехи скажи, Ты смог забрать,

К себе их души, тем ужасным мигом …!?

В оцепененье стопорное впав,

Прийти в себя пока еще не в силе,

Вдруг доча шепчет, дернув за рукав:

«Пошли пап! В класс давно всех пригласили!»

Во сне я видел…

Во сне я видел вновь твою улыбку,

Твой взгляд, изящный стан и цвет волос.

И потревожить я боялся эту зыбкость,

С утра войдя в рассвет хрустальных рос.

Боялся я, что завтра так же в ночь,

Ты не придешь, и сон мой вспенит вьюга.

Бессонница погонит мысли прочь,

В края извечного к снегам испуга.

В края, где нет тепла и твоих губ,

Пусть даже в снах, пусть даже на мгновенье.

А я хочу с тобою видеть юг,

И ощущать твое сердцебиение.

Хочу я слушать ритм твоих стихов,

В иллюзиях тонуть о нашей встрече…

Начну молить опять твоих Богов —

Чтоб ты была со мной душою вечно!

А помощь не пришла…

Фонтанчиками в кладку отплясал,

ЧиркнУв по каске, гадкий рикошет —

Четвертая атака на вокзал —

Четвертое рожденье на тот свет.

Как заведенный лупит ДШКа,

Гранатометы справа не стихают,

И онемев с цевьём слилась рука,

И мушку глаз уже не различает.

Пылает все и камень и металл —

Ад на земле живым открыл ворота…

Комбриг пробитым горлом все шептал:

«Блядь гибнем! Помощь дай, полста четвертый!»

А снайпера работали, как в тире

«Гусянки» жгли в засадах подло «духи».

И боль срывалась криками в эфире:

«Дай залп в квадрат мой, окружили суки!!!»

«Держаться до последнего комбриг,

Хоть мертвым, хоть живым – приказ ДЕРЖАТСЯ!»

Порвал эфир в надрыв прощальный крик:

«В Атаку пацаны… В атаку братцы!…»

В упор смотрела смерть парням в лицо.

Глаза в глаза смотрела изредка моргая.

Прошитые насквозь тела свинцом,

Остались там, приказ не обсуждая.

Пиши…

Фонарь качнется на ветру,

Толкнув собой немую тень.

От ночи снова я беру,

Все то, что дать не мог мне день.

Я пью стихов ее вино,

А за окном шумит горсад.

Как жаль, но мне не суждено

Любить ее реальный взгляд.

Не целовать ее мне рук —

Благодаря за стих иль прозу.

Фонарь качнулся на ветру

И на глазах блеснули слезы.

По небу пробежался ток,

Оглохли звезды от раската…

Вновь за строкой, строки глоток,

Под летний запах свежей мяты.

Ты каждой ночью видя сны

В закатах с алыми устами.

Не представляешь, как нужны

Твои стихи мне в жизни стали.

И я пьянея с твоих рифм

Законам всем противореча,

О всякой скромности забыв,

Рванусь душой к тебе на встречу.

И в блеск луны под шум дождя,

Я сквозь пространства рубежи,