Конфеты с клофелином

Михаил Четыркин

Я не поэт – мой нервный бред Услышали не все – Я только тёмный силуэт На встречной полосе, А рядом шорохи колёс, Бензиновый угар – Мой зимний мир… он так белёс, Он так привык пугать…

Конфеты с клофелином

Михаил Четыркин

Фотограф Михаил Четыркин

© Михаил Четыркин, 2017

© Михаил Четыркин, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-3296-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Когда ты «и» пройдёшь…»

Когда ты «и» пройдёшь…

и даже «или»…

Вдруг ангел заиграет на трубе…

Обыденное слово «хоронили»

Ты ощутишь как близкое себе

– Смутившись от внезапного озноба

Не посланный преследовать и мстить,

Тот, сверху (очень правильно, должно быть)

В часах твоих все стрелки совместит.

И, расчленив на тени звуков эхо

Невидимым движением ножа,

Ты под конец сумеешь встретить это.

Вот только не успеешь удержать.

В последнем закрутив водовороте

(мол, ничего с собою не возьму),

Ты будешь против… против… против… против.

Уже не интересный никому.

Ты будешь средь всего, что ныне скрыто,

Ты встанешь рядом с призраками. Но

Твой утлый чёлн как ржавое корыто

Опустится средь всполохов на дно.

И сверху тот, кто так тебя оставил,

Заранее прощая и любя

Закрасит небо цветом серой стали…

В слезах о совершаемом скорбя.

«Мир до сарказма странен…»

Мир до сарказма странен.

Время течёт скорее

(словно сквозь ржавый краник

сбоку на батарее).

В мире ещё есть люди,

Едут они в трамвае…

Вдруг он её полюбит

– так иногда бывает…

Ей бы до «Чёрной речки»

(Он – до «Проспекта Стачек»),

Милые человечки…

С вами никак иначе.

Он, предположим, доктор.

А у неё – собака

(типа большого дога),

Два неудачных брака,

мама, и дочь Арина,

Скука в часы досуга,

А у него два сына

(их забрала супруга),

Новый электрочайник,

Вечный омлет на завтрак,

По вечерам печально,

что не махнул на Запад

– Можно и тут, наверно…

А она знает чётко

Вечером – тюбик Wella

Для осветленья чёлки,

Маску из апельсинов…

вновь отступают годы…

Чтобы пройти красивой

Мало одной природы.

Мир наш нелеп до смеха,

Хоть неприятно-ловок.

Им ещё вместе ехать

Несколько остановок.

Он то и дело глянет

(как на актрису фильма).

Он её сердце ранит

– правда, чуть-чуть, несильно…

Вот бы они кружили

Так до конца в трамвае…

Но почему-то в жизни

этого не бывает.

«Мы сложили из снега рождественский домик…»

Мы сложили из снега рождественский домик…

Как горды мы им были!.. как были мы рады

– И встречались в движениях наши ладони,

И касались друг друга украдкою взгляды

– А зима, украшая небесные своды,

Возвращала забытые нами желанья,

И в мгновенья сжимала прошедшие годы,

И затем превращала в ничто расстоянья.

Обнимаясь всё крепче, боясь потеряться

В этом странном, зимой нарисованном мире,

Мы учились близ снежных окошек смеяться…

А крупинки холодные падали мимо…

Мы не плакали больше, про слёзы не помня,

Мы их тихо на влажных щеках целовали,

И надеждой свой маленький домик наполня,

На неё, только лишь на неё уповали

– А вокруг так бело было, и незнакомо,

И минута, простясь, за минутой летела…

И молчала зима возле снежного дома,

Словно всё рассказав нам о том, что хотела.

«Как шарик, в бездне крутится Земля…»

Как шарик, в бездне крутится Земля

(Хотя ещё нам не сорвало крышу)…

Мы движемся по краю бытия

Средь темноты, обмана и жулья,

Души своей измученной не слыша,

Нам жирно ставят штампы в паспорта,

Заранее границы создавая,

И злобно щерят пасти три кита,

И щурится под ними пустота

Слепая… неподвижная… живая…

Погасли, отработав, маяки,

Лучом не поборов густую воду,

И щёлкают как выстрел каблуки

По мостовой. И меткие стрелки

Винтовки перезаряжают с ходу.

Где наш триумф? Где сладость от побед?

Их нет. Деленье «первое/второе»

Под сургучом заложено