Баллада о Любви

Владимир Семенович Высоцкий

Библиотека лучшей поэзии

Владимир Высоцкий (1938–1980) – советский поэт и автор-исполнитель песен, актер, лауреат Государственной премии СССР, человек, чье творчество явилось выражением чувств целой страны. Владимир Высоцкий стал легендой советской музыки, кинематографа, театра, написав более 600 песен и стихов, которые действительно стали классикой.

В этот сборник вошли произведения, которые относятся к разным направлениям, стилям и темам, но тем не менее показывают многообразие творчества поэта и широту его взглядов. Стихотворения расположены в хронологическом порядке, отражая эволюцию Владимира Высоцкого как поэта.

Владимир Высоцкий

Баллада о Любви

Песни 1960–1966 годов

Сорок девять дней

Суров же ты, климат охотский, —

Уже третий день ураган.

Встает у руля сам Крючковский,

На отдых – Федотов Иван.

Стихия реветь продолжала —

И Тихий шумел океан.

Зиганшин стоял у штурвала

И глаз ни на миг не смыкал.

Суровей, ужасней лишенья,

Ни лодки не видно, ни зги, —

И принято было решенье —

И начали есть сапоги.

Последнюю съели картошку,

Взглянули друг другу в глаза…

Когда ел Поплавский гармошку,

Крутая скатилась слеза.

Доедена банка консервов

И суп из картошки одной, —

Все меньше здоровья и нервов,

Все больше желанье домой.

Сердца продолжали работу,

Но реже становится стук,

Спокойный, но слабый Федотов

Глотал предпоследний каблук.

Лежали все четверо в лежку,

Ни лодки, ни крошки вокруг,

Зиганшин скрутил козью ножку

Слабевшими пальцами рук.

На службе он воин заправский,

И штурман заправский он тут.

Зиганшин, Крючковский, Поплавский

Под палубой песни поют.

Зиганшин крепился, держался,

Бодрил, сам был бледный, как тень,

И то, что сказать собирался,

Сказал лишь на следующий день.

«Друзья!..» Через час: «Дорогие!..»

«Ребята! – Еще через час. —

Ведь нас не сломила стихия,

Так голод ли сломит ли нас!

Забудем про пищу – чего там! —

А вспомним про наших солдат…»

«Узнать бы, – стал бредить Федотов, —

Что у нас в части едят».

И вдруг: не мираж ли, не миф ли —

Какое-то судно идет!

К биноклю все сразу приникли,

А с судна летит вертолет.

…Окончены все переплеты —

Вновь служат, – что, взял, океан?! —

Крючковский, Поплавский, Федотов,

А с ними Зиганшин Асхан.

    1960

Татуировка

Не делили мы тебя и не ласкали

А что любили – так это позади, —

Я ношу в душе твой светлый образ, Валя,

А Алеша выколол твой образ на груди.

И в тот день, когда прощались на вокзале,

Я тебя до гроба помнить обещал, —

Я сказал: «Я не забуду в жизни Вали!»

«А я – тем более!» – мне Леша отвечал.

А теперь реши, кому из нас с ним хуже,

И кому трудней – попробуй разбери:

У него – твой профиль выколот снаружи,

А у меня – душа исколота внутри.

И когда мне так уж тошно, хоть на плаху, —

Пусть слова мои тебя не оскорбят, —

Я прошу, чтоб Леха расстегнул рубаху,

И гляжу, гляжу часами на тебя.

Но недавно мой товарищ, друг хороший,

Он беду мою искусством поборол:

Он скопировал тебя с груди у Леши

И на грудь мою твой профиль наколол.

Знаю я, своих друзей чернить неловко,

Но ты мне ближе и роднее оттого,

Что моя – верней твоя – татуировка

Много лучше и красивей, чем его!

    1961

«Я был душой дурного общества…»

Я был душой дурного общества,

И я могу сказать тебе:

Мою фамилью-имя-отчество

Прекрасно знали в КГБ.

В меня влюблялася вся улица

И весь Савеловский вокзал.

Я знал, что мной интересуются,

Но все равно пренебрегал.

Свой человек я был у скокарей,

Свой человек – у щипачей, —

И гражданин начальник Токарев

Из-за меня не спал ночей.

Ни разу в жизни я не мучился

И не скучал без крупных дел, —

Но кто-то там однажды скурвился, ссучился —

Шепнул, навел – и я сгорел.

Начальник вел себя не въедливо,

Но на допросы вызывал, —

А я всегда ему приветливо

И очень скромно отвечал:

«Не брал я на душу покойников

И не испытывал судьбу, —

И я, начальник, спал спокойненько,

И весь ваш МУР видал в гробу!»

И