Стеклянные тела
Эрик Аксл Сунд
Лучший скандинавский триллерМеланхолия #1
Швецию охватила волна самоубийств: в разных уголках страны подростки лишают себя жизни самыми жуткими способами. Общий знаменатель в этих случаях – старые кассетные плееры с записями музыки, от которой становится не по себе даже полиции и автор которой – некто Голод. Вскоре Йенс Хуртиг, ведущий расследование, понимает, что самоубийства неясным образом связаны с чередой убийств влиятельных людей. И эта связь гораздо страшнее, чем можно было вообразить. Музыка, живопись, подавленные желания и задушенная ненависть, детские душевные травмы, месть, Бог и отсутствие Бога, неутолимая жажда жить и умереть – все это сплетается в клубок, распутать который пытаются герои романа, каждый по-своему.
«Стеклянные тела» – первая книга из задуманной трилогии «Меланхолия».
Эрик Аксл Сунд
Стеклянные тела
© Erik Axl Sund, 2014
© Е. Тепляшина, перевод на русский язык, 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
Издательство CORPUS ®
* * *
Фаза первая: Шок
«Life is meant to be more than this and this is a bum trip[1 - Жизнь должна быть чем-то большим, чем неудачное путешествие (Лу Рид, «Caroline says II») (англ.). Здесь и далее примеч. перев.]».
Идите к чёрту
Салем
Ее зовут, как мать Христа, а живет она в южном Стокгольме, в Салеме, который отличается от Иерусалима пятью буквами.
Забытое богом место, думает она, поднимаясь по велосипедной дорожке, ведущей к серому многоквартирному дому. Дом погружен во тьму – снова отключили электричество, в третий раз за неделю; домофон не работает, и она достает ключи.
Руки дрожат – она сама не знает, от страха или от предвкушения.
В целлофановом пакете у нее в руке – семьсот пятьдесят граммов контрабандного русского спирта, а также литр жидкой хлорки.
Мария отпирает дверь квартиры и входит в темную прихожую. Ищет стеариновые свечи, ставит их на столик в гостиной, зажигает.
Вынимает телефон. Напоследок ей хочется поговорить с кем-то, кому она доверяет, а Ванья – единственная, кто, возможно, ее поймет. Ванье случалось опускаться на ту же глубину.
Это плохо – сравняться с кем-то в том, что ты достиг дна. Это болото, слепая елань бессмысленности, и чем больше трепыхаешься, тем глубже увязаешь.
Гудки плывут, но Ванья не отвечает.
Она ждет. Звонит Ванье еще несколько раз. Безуспешно.
Но ей необходимо с кем-нибудь поговорить, и за неимением других – пускай будет Исаак. Они не виделись со времени его последнего мастер-класса в «Лилии», да и знают друг друга не так уж хорошо. Но он ей нравится. Исаак берет трубку прямо перед четвертым гудком.
– Привет, Мария! – Она слышит, что Исаак где-то на улице. Ветер задувает в микрофон. – Как дела?
От его голоса озноб немного отпускает, и Мария бросает взгляд на целлофановый пакет.
– Отлично, – врет она. – Как раз закончила автопортрет, вот!
На том конце фоном шумят волны, хохочут чайки.
Как непохоже на ее собственный саундтрек.
– Слушай, здорово! И нос получился? – Он смеется. Мария вспоминает, как они часами старались правильно передать ее кривоватый нос.
– Да, думаю, получился, – произносит она, и тут на нее накатывает желание быть честной и рассказать, каково ей на самом деле.
Рассказать об усталости и темноте. И о том, что она собирается сделать.
Но ничего не выйдет. Слова – это стена между ней и миром; ее слова покажутся Исааку набором банальностей.
Ее реальность – не его. Что для нее Эверест, для него – невысокая горка.
– Обалденно получился. – Она давит в себе крик, норовящий прорваться слезами, и отводит трубку ото рта, чтобы Исаак не слышал ее отчаяния.
Как же ей нужно, чтобы он расслышал ее немой крик о помощи! Но Исаак остается глух, и озноб снова пробирается в тело – медленно, но верно. Ничего она не рисовала. Ни единой линии не провела карандашом. Не хочется. Его курс ее не вдохновил, хотя это был отличный курс.
Ей вообще ничего не хочется.
Но она рассказывает о своих великих планах, о том, что ступила на путь, который куда-нибудь да приведет.
Вранье, всё вранье.
И она заканчивает разговор, ощущая пустоту и холод.
Моль мечется, влетела в пламя свечи. Вспыхну
ЛитРес