Сидни Шелдон. После полуночи

Тилли Бэгшоу

Совсем недавно Грейс Брукштайн была наивной молодой женой обаятельного мультимиллионера Ленни. Совсем недавно она была уверена, что жизнь состоит лишь из радостей и развлечений…

Теперь у нее отняли все – деньги, положение в обществе, любимого мужа, свободу, надежду…

Нет больше наивной красавицы.

Есть мстительница, готовая на все, чтобы найти и покарать убийц Ленни.

Она поставит на карту и свою, и чужую жизнь. Будет лгать, интриговать и использовать мужчин.

Но она добьется справедливости, чего бы это ни стоило!..

Тилли Бэгшоу

Сидни Шелдон. После полуночи

Выражаю искреннюю признательность семье Шелдон за доверие ко мне, поддержку и великодушие. Спасибо моим редакторам: Мэй Чен, Уэйну Бруксу, Саре Ритердон – и всем, кто так усердно работал над этой книгой. Моим агентам: Морту Джанклоу, Тифу Ленису – и всем в «Джанклоу энд Несбит». Вы – лучшие. А также моей семье, особенно дорогим детям, Сефи, Заку и Тео, и моему мужу Робину, которые поддерживают меня во всех моих начинаниях. Я вас люблю.

    Т.Б., 2010 г.

Посвящается Керстин и Луису Спаррам

С любовью

Жадность, за отсутствием более подходящего эпитета, – это хорошо.

Жадность – это правильно.

Жадность срабатывает.

Жадность проясняет, выявляет и определяет сущность эволюционного духа.

Жадность во всех ее формах: жадность к жизни, к деньгам, любви, знаниям – стала движущей силой прогресса.

    Гордон Гекко. Уолл-стрит. 1987 г.

Пролог

Нью-Йорк, 15 декабря 2009 г.

Срок расплаты настал.

Боги потребовали жертвы. Человеческой жертвы. В Древнем Риме захваченные в плен вражеские вожди подвергались ритуальной казни – удушению на поле боя перед статуей Марса, бога войны. Собравшиеся приветствовали казнь одобрительными криками, требуя не справедливости, но мести. Крови.

Здесь не Древний Рим.

Это современный Нью-Йорк, вечно бьющееся сердце цивилизованной Америки.

И все же он походит на Рим.

Потому что постоянно находится в состоянии войны.

Город страдающих озлобленных людей, которым необходимо винить кого-то в своих страданиях. В своей боли.

Сегодня человеческая жертва будет принесена в холодно-равнодушных, клинически-опрятных стенах манхэттенского уголовного суда.

От этого жертвоприношение не будет менее кровавым. Обычно бригады телевизионщиков и орды упивающихся чужим горем зевак слетались сюда только на те процессы, где судили убийц. Сегодняшний ответчик Грейс Брукштайн никого не убила. Во всяком случае, лично. И все же немало жителей Нью-Йорка порадовались бы, если бы миссис Грейс Брукштайн угодила на электрический стул. Этот сукин сын, ее муженек, надул их. Обвел вокруг пальца. Он умудрился обмануть даже правосудие. Ленни Брукштайн – гори он в аду – имел наглость посмеяться в лицо богам. Что же, теперь боги будут ублаготворены.

И человек, ответственный за это дело, – окружной прокурор Анджело Микеле, представитель народа, смотрел на противоположный конец зала суда, на будущую жертву. Женщина со спокойно сложенными на коленях руками, сидевшая на скамье подсудимых, ничуть не напоминала преступницу. Стройная привлекательная блондинка лет двадцати двух, Грейс Брукштайн была наделена ангельскими чертами милого ребенка. Подростком она занималась гимнастикой, и, став взрослой, держалась с грацией танцовщицы: идеально прямая спина, размеренные плавные жесты, грациозные движения.

Грейс Брукштайн выглядела хрупкой. Деликатной. Прекрасной.

Она была из тех женщин, которые неизменно пробуждают в мужчине инстинкт защитника. Вернее, могла бы быть таковой, если бы не украла семьдесят пять миллиардов: речь шла о самой крупной, самой скандальной афере в истории США.

Крах «Кворума», страхового фонда Ленни Брукштайна (молодая жена являлась совладелицей), нанес смертельный удар и без того искалеченной американской экономике. Тандем Брукштайнов погубил немало семей, обескровил целые отрасли промышленности и поставил на колени некогда великий финансовый центр Нью-Йорка. Они украли больше, чем Мэдофф[1 - Создатель финансовой пирам