Боги ушли, твари остались

Михаил Рогожин

В сводках не сообщалось…

Эта романтическая, насыщенная мистическими коллизиями история о любви советской разведчицы Аделии Шранц к германскому летчику Альфреду фон Трабену, адъютанту Германа Геринга, отстаивание которой в условиях жестокого противостояния фашистской и коммунистической идеологий стало смыслом ее жизни и борьбы. Будучи внедренной в высшее общество Третьего рейха, она вынуждена принимать комплименты от смертельных врагов и совершать мучительный выбор между всепоглощающим чувством любви и жаждой мести насильникам своей Родины…

Михаил Рогожин

Боги ушли, твари остались

Спасибо, что ты у меня есть

© Рогожин М., 2017

© ООО «Издательство «Вече», 2017

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2017

Сайт издательства www.veche.ru

Глава первая

Зеркало казалось старинным. Возможно, таким оно и было. Во всяком случае, вглядываясь в него, Аделия ощущала беспокойство, словно приоткрывала дверь в чужую жизнь, откуда на неё в упор смотрели тысячи, а может, и сотни тысяч глаз. Да и само отражение уже принадлежало не ей. Еще несколько месяцев назад, лежа на нарах в сыром бараке, она и представить себе не могла, что в ушах у неё будут искриться бриллианты, а брови изогнутся тонкими дугами, совсем как у Марлен Дитрих. А на все еще впалых щеках появится матовый румянец и глаза приобретут свой привычный блеск.

– У тебя дрожат губы! Снова собираешься плакать? – откуда-то из-за спины раздался голос Франца.

Аделия инстинктивно прикрыла рот рукой. Уже несколько дней, с самого их приезда в Берлин, каждый вечер у неё случалась истерика. Она пыталась сдерживать себя, закрывалась в ванной комнате, но ничего не получалось. Если бы ей позволили по-русски покричать, поплакать, выговориться взахлёб, то, скорее всего, отпустило бы. А так, необходимость всё вдавливать в себя, вырывалась наружу истерическими слезами. Но сегодня нужно собраться с силами и взять себя в руки. Через два часа она должна сиять счастьем в ложе Берлинской оперы по случаю окончания ремонта исторического здания после разрушений, причиненных английской бомбой. В последний раз Аделия слушала оперу в Большом театре дней за десять до ареста.

Франц успел приноровиться к резкой смене состояний своей жены. Он запрещал ей разговаривать по-русски, поскольку был уверен, что гостиничный номер нашпигован подслушивающими устройствами. Поэтому, как только она замолкала, погружаясь в свои воспоминания, начинал безостановочно нести всякую чушь. Вот и теперь его красноречию позавидовал бы любой пропагандист из ведомства Геббельса.

– Сегодня в опере обязательно будет сам великий рейхсмаршал Геринг! Он большой ценитель женской красоты. Ты не должна затеряться среди мозолящих ему глаза первых красавиц Берлина. Я оплачиваю номер именно в этом отеле не для того, чтобы ты распускала здесь нюни. Моя жена должна привлекать взгляды самых влиятельных господ рейха.

Вся эта пафосная риторика переводилась просто. Франц надеется, что вечером в окружении Геринга окажется тот самый человек, ради которого её вытащили из лагеря, отмыли от вшей, привели в порядок и под видом гражданки Канады отправили в Берлин. Но как только Аделия начинала думать об этом человеке, слёзы комом застревали в горле, заставляя все тело дёргаться в беззвучных рыданиях. Вот и сейчас, почувствовав, что нахлынет, она стремглав бросилась в ванную комнату.

Шум воды вызвал у Франца гримасу презрения, он не ожидал, что так трудно придется с этой бабой. Когда ему сообщили из Центра, чтобы он готовился к встрече, Франц даже обрадовался. Разумеется, у него были женщины в ранге любовниц, подруг и просто приятных знакомых, но о жене он не разрешал себе даже подумать. Какая жена у агента его уровня? И вдруг, пожалуйста, требуют любить и оберегать. Франц получил жесткие инструкции их взаимоотношений, психологический портрет и несколько фотографий. Что ж, ощутить себя на некоторое время женатым человеком, со всеми вытекающими радостями семейной жизни он был не прочь. Но в действительности всё оказалось совсем иначе.