Любовь отменяется

Глава 1. Обычное время

Давно… а точнее – в начале девяностых лет прошлого тысячелетия, в донбасском городе на востоке новой страны под названием Украина, было самое обычное время. Может, оно казалось странным тем людям, что родились гораздо раньше, или позже, и привыкли к иным странностям жизни? А Наташе исполнилось тогда 12 лет, и ничего странного не было в обыденной жизни. Всё вокруг было как должно быть, если и не хорошо, то привычно, а если плохо, то ничего не поделаешь.

Вот только мама заболела. У неё была высокая температура. Она у неё долго была немного повышена. И мама пошла в больницу. Её заставили сдавать анализы, и ходить на рентген, и пройти обследование, и в конце концов выдали направление в областную больницу на операцию. Мама возмущалась такой медициной, которая здорового человека норовит записать в больные. А бабушка, приходя в гости, ворчала:

– Я знала, чем всё закончится, когда ты замуж выходила за этого. – Бабушка не любила папу.

Младший брат Серёжа говорил: – Ма, я с тобой поеду. Конечно, он не поехал. Поехала с мамой бабушка. Перед отъездом мама коротко остриглась, совсем коротко, как солдат-новобранец. Она сказала: – Это сейчас модно. У меня правильная форма головы. И лечиться так удобнее. Бабушка вздохнула, а папа выпил лишнего и спал на диване.

Мама долго была в областной больнице, а потом вернулась. И все увидели, что она и правда больная. От неё пахло каким-то лекарством, и лицо было усталое. Она улыбалась. Наташа обняла маму, а Серёжа притаился на диване и смотрел исподлобья. Мама его затормошила, рассмешила, потом занялась уборкой, потом устала и легла. И потом она быстро уставала. А папа то был дома, то его не было.

В доме поселился запах лекарства. Наташа привыкла и не замечала, а знакомые не привыкли и не хотели приходить в гости. И папа не привык и не очень любил сидеть дома.

Наташа теперь была главной хозяйкой. Она готовила обед, кричала в окно: – Серёжа, иди есть!

Она бегала на базар и каждый раз покупала продукты по новым ценам. Картошка стоила тридцать купонов за килограмм, потом – сто, потом – двести.

Папа работал на шахте, и они бастовали. Это было обычное дело. Скажет им начальство – завтра бастуем, и все идут на площадь, сидят там в шахтёрских касках и требуют чего-то. Потом им повысят зарплату – например, сто тысяч. А у врача в поликлинике ещё прежняя зарплата – одна тысяча. Врачи тоже попробовали забастовать. Мама пришла к врачу – извините, приёма нет. Безобразие. Потом врачам повысили зарплату – стала десять тысяч. А буханка хлеба подорожала: то она стоила сто купонов, а теперь тысячу. Все говорили: деньги – ерунда, они ничего не стоят. Вот дача – это да, и огород, а лучше два огорода.

Картошка росла повсюду. И правильно. Зачем месту зря пропадать? Все увлечённо рассказывали, как колорадских жуков травить. «Я их потравил, гадов, а сегодня гляжу – опять ползают!». Наташе некогда было травить жуков, и жуки съели всю ботву. Остались одни сорняки – их жуки не едят. И папе было не до картошки. Его дома не было.

А маму положили в больницу на профилактику. Папа сказал: «Опять на химию отправилась. Чего она цепляется, не понимаю. Всё равно один конец». Наташа только поморщилась. У них с мамой принято было смеяться над всеми знакомыми, и над папой, оттого что все они ждали маминой смерти. Наташа с мамой знали, что это – бред, мама умирать не собирается, и точка. Иногда Наташа передразнивала мамину подругу. «Подходит, осторожно так, говорит: эээ… мэээ.. мама как… ещё? А я говорю: да, представьте, ей лучше, нет ли у вас на работе места?» Мама смеялась.

Больница была в другом городе, и автобусы туда не ходили, потому что постепенно все поломались. Ну и ерунда – идти-то всего ничего, от города до города километров пять. Наташа с сумкой отправлялась в поход, и шла по правой стороне дороги, а встречный поток пешеходов шёл по левой. Все шли весело, быстро, тащили сумки-кравчучки на колёсах и детей на плечах. Было очень здорово. Некоторые катили на велосипедах. А некоторые проезжали с ветерком на мерседесах. Наташа приходила в больницу весёлая, румяная, мама очень