Последний звонок

Владимир Ильич Купрашевич

Жизненный путь человека не долог, и каждый этот путь коротает по-своему, но, чем бы он ни занимался, последний день неминуемо приходит к каждому, но у каждого он свой…

П Р И Ч А С Т И Е

Ресторан обустроен в подвале, но близость преисподней не ощущается. Затененные уголки под сводчатыми потолками, создают ощущение уюта, а вальяжные кресла провоцируют завалиться в них до утра. Особенно если ты с дороги. В такой обстановке хороша неторопливая музыка, но русская душа не приемлет полной гармонии и вместо гламурных мелодий с эстрадки, сооруженной в одной из ниш, полыхает огнями и грохочет аппаратура в унисон с визгливой солисткой, какой-то азиатской национальности. Две тощенькие девицы, заявленные как варьете, за дефицитом места вихляют голыми задами у самых столиков. Поближе к выходу торчит милиционер, который сильно портит интерьер и вызывает досаду у мужичков, неудержимо желающих шлепнуть по ляжке танцовщицы. Тем более, что рукой подать.

– Тебе которая нравится, та, что длиннее, или рыжая? – осмотрев девиц, спрашивает Вера.

– Третья, – отвечает Горин.

– Так их всего две, – хитрит Вера.

– Ну ты же знаешь, кто третья, – ублажает ее Горин, но она не унимается:

– И ты мог бы представить меня среди них?

Он долго и с удовольствием осматривает ее глаза, блестящие от возбуждения, с подкрашенными ресницами, влажные, чуть приоткрытые губы.

– Пришлось бы тогда вызывать уже наряд милиции.

Вера в восторге.

– Мне все-таки кажется, что я полновата в бедрах…

Горин улыбается. Это уже шантаж.

– Хитрющая!

Вера смеется. Она кажется ему сегодня особенно красивой и конечно же знает об этом. И ее возбуждение ему понятно – они так давно не были вместе. Горин даже не может припомнить точно, как давно – пожалуй, с месяц. Но кажется что больше.

– А знаешь, тебе можно сегодня сбросить лет… двадцать. Этот новый костюм… Он тебе идет. Солидный молодой мужчина, – отыгрывает Вера.

Солидность и молодость в его сознании не вяжутся, но он не в претензии. Ее сияющее лицо, бред, который она несет, пьянит, и вникать в смысл ее слов не хочется.

– Я надеюсь, на этот раз ты не на два часа? – она дотрагивается пальчиками до его руки.

Горин чувствует, что не может справиться с глупой улыбкой, с трудом отрывает взгляд от ее одуряющих глаз и пытается придать голосу сдержанный тон.

– Сегодня я могу задержаться, если позволите.

Это сюрприз. Вера ахает, и он вновь проваливается в омут ее одуряющих глаз.

– Неужто?!

Потом она вдруг делает паузу и добавляет.

– А может быть насовсем?

В интонации ее голоса ему кажется какая-то несерьезность, и он в тему пытается сострить:

– Только без отпевания.

Вера сердито шлепает по его руке, но продолжает улыбаться. Однако в ее взгляде остается вопрос, и чувство юмора вдруг подводит Горина.

– Поздно, наверное, Верочка, в моем возрасте…

Улыбка на лице Веры блекнет.

Он досадливо обрывает неуместную фразу, поднимает глаза на припухлые, в темной помаде губы девушки, махровые ресницы, встрепанные по какой-то фантазии волосы. Ее усердие выглядеть эффектнее и моложе углубляет возрастную разницу между ними, но он понимает ее старания как желание нравиться ему еще больше, хотя больше, вроде бы, и некуда.

– Я хотел сказать, что не все так просто…, – пытается исправить ошибку он.

– Ну да…

– Я огорчил тебя?

– Да нет, просто тебя так давно не было… Я стала отвыкать.

Горин уже колеблется, прежде чем что-то сказать.

– Было много работы, но я просто… умирал без тебя.

Похоже на нее это действует, она еще немного колеблется, потом подается к нему с заговорщицким выражением.

– Ты помнишь, прошлый раз… Мы были вместе в этом же кабаке. Потом ты сразу уехал…. Сегодня я тебя не отпущу.

– А что, есть такая опасность? – тянет он, уже догадываясь, к чему она клонит.

– Да, есть, но это пока секрет, – смеется Вера, но не выдерживает, достает из своей сумки ключи, помахивает ими у своего лица и быстро прячет.

– Подруга уехала в отпуск.

– Надо же, какая удача, – бормочет Горин.

Его р