Часть 1: Метаморфозы

Анатолий Концуб. Тишина (2006 год).

Метаморфозы

Хула и поношение богам

За слёзы Публия Овидия Назона!..

Блестя доспехами (не детям – по серьгам),

Спешит преторианская колонна,

Как время по рукам кариатид…

Взялись за пряжу Децима и Морта.

Мне сердце молчаливо говорит,

Что это не последняя когорта.

И так за легионом легион,

Как овцы, благоденствуя сквозь слёзы,

Мы для закланий пятимся в загон,

Где нам Плутон прочтёт метаморфозы.

Душа, не обладая естеством,

Не веря в предначертанность событий,

Отождествляет Парку с божеством,

Усердно передёргивая нити

Обычной человеческой судьбы,

Где смерть, как и зима, не за горами…

Я видел придорожные столбы,

Украшенные беглыми рабами…

Мой дом уснул на горном берегу,

За домом – пруд в убранстве белых лилий,

Фруктовый сад… Я долго не смогу

Отдать долги, любезнейший Эмилий.

На дне пруда – холодные ключи,

Повсюду пучеглазые стрекозы…

Набор неуважительных причин,

Чтоб я не написал метаморфозы.

Дня два назад привёл домой гетер

И, сделавшись назойливым, как муха,

Поставил им Овидия в пример,

Зудя о вечном разгильдяйстве духа.

Ложь правдолюбцу, как земле – вода,

Чтоб глупая надменность охладела…

Январским инеем примята борода —

Метаморфозы старческого тела.

Мне цезарь посулил высокий пост

И два сестерция – за лист имперской прозы…

Так, алчных устремлений симбиоз

Мешает мне начать метаморфозы.

Овидий, знаю точно, был бы рад,

Беря всё то, чем брезговал Гораций…

Я предпочёл уединённый сад

И запах распустившихся акаций,

Лукрецию… Я утром ей вручил

Мной лично обезглавленные розы…

Теперь я знаю тысячу кручин,

Чтоб не упоминать метаморфозы.

Как не хватает мозаичных терм!

Бесед с Овидием за чашею нектара…

Одна из главных в жизни теорем —

Происхожденье собственного дара.

Бродя по руслу мелкого ручья,

Беду, как нарастающие грозы

За виноградниками, ждёт душа моя,

Как понапрасну ждёт метаморфозы.

Мы, римляне – отчаянный народ,

Чванливые, порой глухие сердцем…

Корнелий обещал, что Рим умрёт,

Как роща, под ногами иноверцев.

Давай сыграем. Нечет или чёт?

Откуда заклинатель форм и линий

О крахе Рима знает наперёд?..

И странно, что молчит об этом Плиний.

Терпсихора

Печальным взором Терпсихора глядится в русские поля:

На сцене шляпки мухомора танцует избранная тля,

Хор певчих шишек, как церковный, тягуче-православный хор,

Шуршит язвительно-духовно о том, что достославен бор.

Я поскользнулся на маслухе, чья затрещала кожура,

«Чёрт побери», – звенели мухи стальною дужкою ведра.

Жара… На противне залива, в окладе лилий-Бовари,

Карась устало-прозорливо лежал, пуская пузыри.

Троянским яблоком раздора сияло солнце среди туч,

Изнемогая, Терпсихора на прерывающийся луч

Присела… Тучный муравейник опарой раздавался вширь…

Жук-скарабей (не коробейник) листал берёзовый псалтырь.

Я жаждал тайного признанья по мановению руки,

Но расступилось мирозданье над гладью голубой реки,

Гроза наметилась… Внезапно – как хлопнув дверью, уходя,

Волною – тошнотворный запах до первых запонок дождя.

Гетера

«Прибыл сюда не за тем, а по торговым делам…» Симонид Кеосский

Среди портовых лупанарий, пришвартовавшихся дикрот

Гетера (заросли азалий, предвосхищающие грот)…

Я прибыл из Александрии с поклажей зноя на плечах,

И, чтобы вы ни говорили, нет обходимости в речах,

Когда есть спинтрии… Свыкаясь с непослушаньем ног своих,

Я к ней приблизился, алкая. Желанье плоти – для двоих.

Под сводом гулких лупанарий, где, мозаичен, бродит Вакх,

Ссыхалось сердце, как гербарий, шурша на разных языках.

Наутро, выплатив денарий, что было щедро и всерьёз,

Я уплывал от лупанарий с глазами, влажными от грёз.

Потом опишет Плиний младший Помпеи гибель, а пока —

Чем парусила стлатта дальше, тем уязвлённее тоска

Была по Лесбии… В Египте (загадка Сфинкса) я решил:

Любовь – соитие событий, усекновение души.

Скатерть-самобранка

Всё спит… Надеюсь, что проснётся. Изнанкой грубою листа

Лукаво осень улыб