Пускай будет поздно

Возьми мою руку,

Она твоя.

Не надо ни звука.

Без дна, без дня,

Без вечного тихого счастья.

Возьми всё, что есть. Я

Хочу бежать.

И будем как песня,

Не смей роптать

До горькой не призрачной страсти.

Давай принимать и

Как солнце быть,

Давай обещать и

Не сметь любить,

Пока не посыплются звезды.

Потом будет поздно,

А мы с тобой…

Пусть падают звезды,

Глаза закрой,

И пусть… И пускай будет поздно.

    2016 год

Одинаковые

Теряясь в этих страшных толпах, вы любили

Места и лица, пусть и столь не знаковые.

Скажите мне, скажите мне, ну почему же

Вы все… Вы все такие одинаковые.

Прошла юбчонка в милый пёстренький горошек,

За нею преданные юноши кроссовки.

Вон там жакет, пускай он и поношен,

Зато хозяева из творческой кладовки.

Для жизни в городе не приспособлен духом

Ни человек, ни снег, которым он усыпан,

Который покрывает мягким лёгким пухом

Нас всех, что неизменно делятся по типам.

Вот парочки не очень стройными рядами

Шагают в страны счастья, и любви, и смеха.

Вот старичок, увы, порядочно годами

Согнут. Ему на них глядеть одна утеха.

Воспетый лучшими земными голосами,

Стоит, глядит на действо это пышный город,

Развешивает бирки, скалится зубами,

Заставив поднимать прохожих теплый ворот.

Глаза мечтателей и «не таких, как все мы»

Глядят огромной слепо жаждущей толпою,

Пускай все в краске, спеси, спирте, рифме, клее,

Но всё же цепью они скованны одною.

Не потому ль, отвесив вежливо поклоны,

Рождая в пламенной душе боль и сомненье,

Чрез поколения изменчивых родов, он,

Поэтов град лишь оставляет впечатленье

Не человечески холодного курорта?

Прошли пиджак, пальто и туфли лаковые…

Скажите же, скажите мне, какого черта

Мы все… МЫ ВСЕ. ТАКИЕ. ОДИНАКОВЫЕ

    Питерское метро. 2016 год

Асфальт

Топчут ботинками серый продрогший асфальт,

Слишком больших кораблей не держало бы море,

А утонули бы – было бы крайне жаль,

Но не так жаль, как асфальтово грязное горе.

Сколько бы пепла ни падало, всё-таки прах

Из крематория как-то ценнее и чище.

Так же бумажки ценней золоченых драхм,

Просто и те, и те не годятся в пищу.

Звуки трубы громогласно ласкают слух,

От задымленных звуков трубач зависим,

Она – одна из тысячи медных подруг,

Что будут брошены ржавыми мерзким крысам.

Маслом обмазаны листики грустных берез,

Их от него осушить достоин не каждый,

Раз пожелавший вкусить этих нежных грез

Вечность увидит один, умирая от жажды.

Красками неба покрыты костюмы и мачты,

Смотрит на них душа на паучьих лапках,

Чем сидеть в этой щели, умирая от качки,

Лучше погибнуть ударом быстрого тапка.

Сахаром сыплются белые слезы заката,

Чуть подсластив голубое спокойное море.

Не удержало, кто теперь будет плакать?

Только асфальт о своем монолитном горе.

    09.07.2016.

Струны

Струны гитары под милой рукой

Тихо и сладко ложились,

Сосны шептались с усталой водой

Там, где они подружились.

Ночь опускалась над берегом, нас

Бережно скрыв под плащами.

Слушая шорохи шепчущих фраз,

Сердце пылало щеками.

Маленьким солнышком в чаще лесной

Рыжий костёр догорает,

Лес затаился, укрывшись хвоей,

Звездами небо сияет.

Вот уж костёр поседел от золы,

Стало темно, холоднее.

Вроде пора расставаться, а мы

Только прижались плотнее.

Сосны стоят, усмехаясь в усы,

Им не впервой, я не скрою,

Видеть как две заплутавших души

Стали одною душою.

Ветер холодный понёс по песку,

Брызгами лица кропило,

Словно всю боль, и всю грусть, и тоску

Выжгло ночное светило.

Только глаза и улыбки во тьме

Тлели сердцам маяками.

Грея мечту обо мне и тебе

Мысли сплетались руками.

Солнце застало счастливых людей,

Нежно смотрящих друг в друга.

Души их стали сегодня родней,

Ум же немного напуган.

Тихо к ногам побежала волна

С золотом нового света,

Этим рассветом связала сердца,

Им не сказала об этом.

В жизни двоих это важный момент,

Всё за них сердце решило,

Это совсем не какой-то обет,

Клятвы здесь нет нерушимой.

Просто во всей повседневной тоске

Вдруг открываются души,

Каждая, лежа на мокром песке,

За