Неотправленное письмо друзьям на север

Птицы – на юг, на юг

через Полярный круг…

северный ветер застанет врасплох:

он им и царь, он и Бог…

Стоит закрыть глаза, —

снова гудит вокзал…

и невозможно, —

хоть криком кричи, —

север к себе приручить…

А в окно смотрю, – и не верится:

то ли лето, а то ли зима,

то ль стоит Земля, то ли вертится,

то ли просто сошла с ума…

Птицы – на юг, на юг

через Полярный круг…

даже в разорванности бытия

сможем прожить – ты и я…

Рвётся пространства нить:

хочется волком выть…

Будь на Земле ни единой души, —

север души не лишить…

А в окно смотрю, – и не верится:

то ли лето, а то ли зима,

то ль стоит Земля, то ли вертится,

то ли сам я сошел с ума…

Птицы – на юг, на юг

через Полярный круг…

белые снеги метут и метут:

север всегда на посту…

Старый приснится друг:

вот, и замкнётся круг…

дружба не знает весомых причин

в северной таять ночи…

А в окно смотрю, – и не верится:

то ли лето, а то ли зима,

то ль стоит Земля, то ли вертится,

то ли все мы сошли с ума…

Бессонница №13

Не горит огонь в печи

и постель не греет,

да и сердце-то стучит —

будто бы за дверью.

За денёчками деньки

пролетают мимо…

ох, денёчки-мотыльки:

лета, вёсны, зимы…

Только глупая луна

не даёт покоя:

неуёмна и шальна, —

не достать рукою…

Так и маюсь до зари —

сам сова совою:

что-то в душеньке горит, —

не бывать покою…

Вагонный вывод

В стакане ложка дребезжит,

луна качается в окне,

в вагоне пол всегда дрожит,

как всё дрожит в моей стране…

А я на полочке второй

лежу, подрагивая в такт,

и жизнь мне кажется игрой,

в которой всё совсем не так…

Но ложка всё же дребезжит

в стакане, видно, – неспроста:

всё ж хорошо на свете жить

и даже – с чистого листа!

Весенние сомнения

Тает снег – пустые слёзы:

у весны с зимой прощанье…

Нет прощенья обещаньям —

не поэзия, а проза…

Ни к чему нам сожаленья

в невозможности морозов.

Снег растаял… тают слёзы —

соучастницы сомнений.

Тише…

Тише, тише, – говорите тише:

кому надо, тот услышит,

только бы да Богу в уши, —

не хочешь, – не слушай.

Было, было, – только с ветром стылым

улетело, – сердце ныло

от неведомой тревоги —

короткой дороги.

Было лето, только осень где-то

ждёт, пождёт, но нет ответа…

и строка неумолимо

пролетает мимо.

Тише, тише, – говорите тише:

это наши души дышат…

Жить бы нам не одиноко

до самого срока.

Эсэмэска в Мурманск

Такое северное море,

что юг отчаянно далёк,

и день в немыслимом миноре, —

мажор на севере не впрок.

Но пропотевшая гитара

поёт о лете… Мне бы так!

И пели бы тогда на пару,

но я один: пою не в такт…

А где-то небо тонет в море

и солнце прячется в песок…

А мы с тобой опять в миноре —

как будто отбываем срок…

Размышления об авторской песне

А на том – на бережочке

ходят-бродят песен строчки:

и грустят, и веселятся,

и поэтов не боятся.

А на этом бережочке

всё болота да всё кочки:

нету для души простора —

каждый первый, – нету вторых.

А промежду бережочков

наши общие годочки,

и не надо, братцы, спорить:

чья же радость, чьё же горе.

Речка бурная уносит

лета, зимы, вёсны, осень…

Я загадывать не стану:

то ли поздно, то ли рано.

Так пускай на бережочке

ходят-бродят песен строчки:

и грустят, и веселятся,

и поэтов не боятся…

А что это было?…

Хлопну стопку на прощанье:

нет ни горя, ни беды, —

просто велено с вещами

да не в первые ряды;

просто не было ответа

на расстрельный на вопрос,

просто вывели до света,

потому что перерос

жизнь, а смерть уж у порога:

отдышись, – куда спешить, —

ведь от Бога и до Бога

ни единой ни души….

Алиби

Следы на свежевыпавшем снегу,

как и всегда, бездумно откровенны.

И я, наверное, опять смогу

свою судьбу ломать через колено.

Прощу себе все старые грехи,

начну опять и вновь грешить сначала,

и запоют в душе моей стихи,

как будто до сих пор она молчала.

И на ветру, – отчаянно легки, —

с берез вспорхну