о. Сааремаа, Эстония

и львиный рык

седого водопада

рождён из тысяч голосов

бесплотных брызг

стихотворение выбирает форму

так душа выбирает тело

и звучит

Встретилась с Богом.

Его нет, говорили.

Слёзы бегут до сих пор.

не заметила зеркальной стены

столкнулась с собой

медленно уступаю дорогу

душа устала пробиваться

вздохнула и ушла

задумалась кисть

течёт на бумагу

лунной дорожкой туман

сверяю часы

ручное время на ремешке

ребячьи игры

чёрная кружка

моё отраженье

чай допивает

с другой стороны

в памяти листья

ушедшей весны

стёрты ступени

сумасшедшей старухи

разбитые башмаки

одиночества запах

радужная улитка

на салатном листе

за моими плечами синее небо

так жаркодерева душа

сплелась с душой огня

тем же светомбыла эта роза

что и ты до рожденья

глубока залива водамеж редких камней

в детстве по ним бежать так легко

Драконья туша Белорусского вокзала.

А в кончике хвоста

Один на всю вселенную сверчок.

стрелка весов

показала полдень

тяжела расставанья минута

Повороты, толчки и паденья…

В сердце, словно в утробе

Прорастает душа.

Ручьём бы назвала тебя,

Но близок

Сезон дождей.

любви рекакачнула лодку

…и пристань далека

старая яблоня

в последнем цвету

розовым облаком на перевале

обманчиво правдив в ладони

привратницы—судьбы

сон о свободе

Ну, здравствуй почка,

Твой привет

В вечернем чувствую ознобе.

весенней песнею залился воробей

заслушалась зима

теплеет

не молитва, не плач и не смех

просто с Богом молчу

возле сердца Земли

зацепилась за соломинку и рада

за соломинку у кромки водопада

Выпал из жизни,

Как птенец из гнезда

Чтоб научиться летать.

капельница…

дышу через вену

чувствую себя Хуан-Хэ

улитка по спирали розы

спешит к концу времён

Утраты боль, надежд потеря…

Нет, братцы, это всё – не суть.

Живая роза в ручке двери…

И поцелуй. И не уснуть.

Есть свет, но нет огня.

Есть крест, но нет меня.

Есть ива у окна, но нет реки

И нет в твоей судьбе моей руки.

выплакала… вымолила…

выносила… выкормила…

вырастила… выплакала…

Еврейская скрипка смеётся и плачет.

О, как мне знаком этот взлёт!

В нём болью вселенской еврейское счастье

В нём сердце в слезах, но поёт.

Вот она рядом, лавка менялы,

Греет ладонь судьбы золотой.

Вроде, один, вроде бы, мало

Были б копейки – лежали б горой.

Ночь. Одиночество.

Часов сердцебиенье.

Зрачок окна на призрачной стене.

Фонарь. И нервный танец светотени.

И снег… нет, снег уже во сне.

Эти странные ночи и странные сны,

И твоё лицо у меня в ладони,

И слова невозможные так просты.

И глаза… и дыханье… и ты…

За что, Господь, ты дал мне день?

Твои ладони – вся моя душа,

Тобой написанная книга.

Мои ладони —только два листа

Твоей души два тайных сгиба.