Если сквозь замочную скважину виден свет, то это не значит что настал день, может быть, это только фонарик

Человеку нужна стабильность. Для выживания. Если человек жив, то инстинкт требует сохранения существующего положения.

Как-то я ехал в поезде, ранним утром стоял у окна. Кругом степь, краешек солнца чуть выглянул из-за горизонта.

Я о чем-то задумался и отключился с открытыми глазами. Когда очнулся, то солнце уже взошло. Показалось – прямо у меня на глазах солнце с огромной скоростью выскочило вверх. Чувство быстрого вращения Земли было так сильно, что закружилась голова и подступила тошнота, словно на карусели.

Земля вращается вокруг оси со скоростью тысяча километров в час, несется вокруг солнца со скоростью в сто раз больше, солнце – это вообще термоядерный взрыв и, когда оно расширится до орбиты Земли, то планета распадется на атомы, но задолго до того леса выгорят, океаны испарятся. А человек хочет стабильности!

Время отнимает всё. Верующим людям хорошо – у них есть то, что никогда не меняется, у них есть Бог. Как пел Давид три тысячи лет назад: «Вознесусь ли я в рай, и ты будешь со мной. Опущусь ли в преисподнюю, и ты будешь со мной. Выйду ли на берег моря и полечу на лазоревых крыльях зари, десница твоя поддержит меня».

Отсутствие стабильности – плата за знания для материалистов. Поэтому им сложно принимать неизбежные потери.

Холмс был материалистом с тяжелым характером. Шопенгауэр отмечал, что легкий характер бывает только у людей физически здоровых и мало образованных. Курение трубки, стимуляция сознания героином подорвали здоровье Великого сыщика. Потому он и прикипел к доктору Ватсону, так как в своем одиночестве среди толпы малознающих и ненаблюдательных людей нуждался в друге, который для Холмса был сначала терпеливым психотерапевтом и своеобразным островком стабильности, а уже во вторую очередь помощником в расследовании криминальных дел.

А это дело было особенно сложным. Убийство лорда Менгрейва, обставленное как ритуальное в Стоунхендже, всколыхнуло всю страну. Газеты уже неделю публиковали репортажи с места события на первых полосах. Лестрейд и Грегсон сбились с ног, опрашивая свидетелей и собирая улики, но подозреваемых не было. Судорожно арестованных в первые дни людей пришлось отпустить, поэтому Скотланд-Ярд обратиться к Холмсу как к последней инстанции. Посыльный утром принес толстую папку с тщательно задокументированными материалами дела. Сейчас эта папка лежала на столе открытой рядом с заслуженным атласом Британии большого формата, который принесла миссис Хадсон еще во времена расследования дела Баскервиля. Атлас так и прижился в комнате, в отличие от доктора Ватсона, который жил в получасе езды от Бейкер-стрит, и сейчас как раз входил в дом 221В.

– Здравствуйте, доктор. Как самочувствие сэра Мэтьюса, вы ведь пришли прямо от него.

– Да, но я этого не говорил. Видели в окно, откуда я пришел?

– Присаживайтесь, дорогой друг. Нет, в окно я не смотрел. Да и разглядеть, откуда вы свернули на Бейкер-стрит, сложно. Просто у вас каблук в красной глине, а ремонтные работы ведутся на Парк-роуд, где живет ваш клиент сэр Мэтьюс. Так как его самочувствие?

– Неважно, он простудился неделю назад. Думал, что сам поправится, да не вышло. Вот, пытаюсь поставить его на ноги. К врачу нужно обращаться сразу. А чем вы заняты? Постойте, сам догадаюсь. Ага, Стоунхенджское убийство!

– Мои поздравления! Вы заметили карту на столе. Материалы только сегодня принесли. Если бы они это сделали по горячим следам, то был бы смысл осматривать место преступления. А так… там за неделю все истоптали и перевернули полиция и журналисты как стадо бизонов. Понимаете, дело громкое и Скотланд-Ярд не хотел делиться славой его раскрытия ни с кем. Как вы сказали, к врачу нужно обращаться сразу, а они, в лучшем случае, мед-братья в криминалистике. Конечно, что-то описали, сфотографировали и собрали на месте. Однако, думаю, что это малая часть улик. Вот смотрите, есть фото тела лежащего на плоском камне, а что вокруг? Только сказано, что это крайний мегалит на западной границе комплекса.

– Холмс, если вы туда поедете, возьмите м