Казнь. Генрих VIII

Валерий Николаевич Есенков

«Солнце сияло, бросая в окна золотые лучи, плескаясь веселыми лужами на каменных плитах черного пола.

В ближних церквях нестройно ударили первые колокола, разрывая утренний воздух жестким металлическим звоном.

На широкой толстой груди короля лежала рыжая голова, и, тесно прижавшись, юная женщина согревала сладко спящее тело.

Генрих медленно просыпался, щурил от яркого света глаза, шевелил ленивыми пальцами тяжелые волосы Анны, точно проверить хотел, здесь ли, с ним ли она, и вновь засыпал тревожным коротким сном.

В его снах бродили суровые тени. Знамена, трубы, мечи. Они едва выступали из тьмы. Трубы трубили. Он звуков не слушал. Черные полотнища трепетали от сильного ветра. Сверкали мечи. Вдруг среди них из мрака встало лицо. Оно было тревожно и бледно. Он узнал в нем отца.

Он вздрогнул всем телом. Глаза распахнулись. Он несколько раз протяжно вздохнул, точно только что плакал во сне…»

Валерий Есенков

Казнь

Глава первая

Приказ короля

Солнце сияло, бросая в окна золотые лучи, плескаясь веселыми лужами на каменных плитах черного пола.

В ближних церквях нестройно ударили первые колокола, разрывая утренний воздух жестким металлическим звоном.

На широкой толстой груди короля лежала рыжая голова, и, тесно прижавшись, юная женщина согревала сладко спящее тело.

Генрих медленно просыпался, щурил от яркого света глаза, шевелил ленивыми пальцами тяжелые волосы Анны, точно проверить хотел, здесь ли, с ним ли она, и вновь засыпал тревожным коротким сном.

В его снах бродили суровые тени. Знамена, трубы, мечи. Они едва выступали из тьмы. Трубы трубили. Он звуков не слушал. Черные полотнища трепетали от сильного ветра. Сверкали мечи. Вдруг среди них из мрака встало лицо. Оно было тревожно и бледно. Он узнал в нем отца.

Он вздрогнул всем телом. Глаза распахнулись. Он несколько раз протяжно вздохнул, точно только что плакал во сне.

Он помнил отца с малых лет. Часто, когда они оставались одни, отец брал его к себе на колени, обнимал его плечи, склонялся над ним и говорил негромко, но резко:

– Я король. Ты мой сын. Даст Господь, ты тоже будешь король. Когда я умру. Тебе надо знать, чтобы не наделать беды, что в государстве все смуты возникают за должности и посты. Те, кто их имеет, жаждет любыми средствами их сохранить. Те, кто их не имеет, жаждет любыми средствами захватить и должности и посты. По этой причине всякий пост, всякая должность опасны. Их покупают за деньги. За обладание ими льют кровь. Должность короля выше всех. Моря крови пролиты за неё, и ещё прольются моря.

В его лице была печаль. Его голос дрожал. Он тихо гладил головку ребенка, и голос его шелестел:

– Это было давно. Эдуард Плантагенет был девятым потомком Вильгельма Завоевателя, нашего общего предка, сын короля Эдуарда и инфанты Элеоноры Кастильской. Он по праву стал королем. У него было пятеро сыновей. Великое счастье для любого отца. Великое несчастье для короля и его королевства. Пять претендентов. Пять соперников. Причина для кровавой резни не одного поколения. Так и случилось. Никто из них не добился короны. Старший сын, Черный принц, прославился своими победами и пал на поле чести во Франции. Эдмунд Йорк был, как говорили, убит. К пятому, Томасу Глостеру, подослали наемных убийц. И кто подослал? Его же племянник.

С каждым словом лицо отца становилось печальней, и Генрих начинал плакать, когда несмело взглядывал на него:

– После Эдуарда королем стал Ричард Второй, его старший внук, тогда ещё совсем мальчик. За него долго правил дядя его, Джон Гент Ланкастер. Верно, сам хотел занять его место, да не успел, умер, ненамного раньше, чем он. Ричард его пережил. Он был низложен и вскоре убит наемным кинжалом, который был к нему подослан кузеном. Королем стал второй внук, Генрих Четвертый, Ланкастер, тот самый кузен. Йорки, дети и внуки убитого Эдмунда, находили это несправедливым. Блеск короны их ослеплял. В сравнении с этим блеском благо королевства для них было ничто. Между Ланкастерами и Йорками развязалась война. Иногда прерываясь, она шла тридцать лет, потому что тех и других поддержали бароны. Эт