Птица Ночь

Георгий Валентинович Вирен

Этот необычный роман написан в конце 70-х годов прошлого века. За прошедшее время он не подвергался никакой правке. Любителям ретро и тем, кому интересна жизнь рядовых советских людей, – подарок. Потому что это не текст, написанный сегодня по воспоминаниям, а реальный голос из глубины «эпохи застоя». В «реалистической» части романа всё аутентично. Внимательный читатель даже может найти подсказку, которая позволит точно датировать время действия.

Георгий Вирен

Птица Ночь

Слепой метод Мениппея

В соавторстве с Андреем Воронкевичем

Предисловия от не сговаривавшихся между собой авторов

Этот необычный роман написан в конце 70-х годов прошлого века. За прошедшее время он не подвергался никакой правке. Любителям ретро и тем, кому интересна жизнь рядовых советских людей, – подарок. Потому что это не текст, написанный сегодня по воспоминаниям, а реальный голос из глубины «эпохи застоя». В «реалистической» части романа всё аутентично. Внимательный читатель даже может найти подсказку, которая позволит точно датировать время действия.

Что касается «фантастической» части, то в 90-ые годы, перечитывая текст, я думал, что мы написали роман, предвидевший перестройку и её финал. Сегодня мне кажется, что дело обстоит серьезней и речь идет о конце цивилизации. Впрочем, тут мы не слишком оригинальны, так как об этом писали многие фантасты. Я уверен, что наша цивилизация конечна, – как Империя инков, цивилизации ацтеков, Древнего Египта, Древней Греции, Древнего Рима, – но как это случится? Возможны варианты. Один из них – в этом романе.

Однако есть в нем и ещё одна, может быть, самая важная для авторов штука. В те времена мы были молоды и, как я теперь понимаю, не бездарны. И нам захотелось написать роман в совершенно свободной форме. В политически несвободном обществе мы хотели хотя бы полной литературной свободы. Поэтому мы нагло использовали все виды и жанры. Тут проза, поэзия, драма (включая кинодраматургию), множество литературных аллюзий, намеков, насмешек, пародий, заимствований, подражаний… Короче, полным-полно беззлобного литературного хулиганства. Книголюбы, надеюсь, оценят.

И, как положено в мениппее, рядом с юмором, иронией, смехачеством – драмы, трагедии, полный серьез… «Здесь всё есть, коли нет обмана…».

Конечно, есть и обман. Ведь без обмана разве бывает литература?!

Георгий Вирен 2015 год

Я не перечитывал этот роман лет тридцать. Сейчас, перечитывая, испытывал одновременно несколько разнонаправленных комплексов чувств. С одной стороны, постоянное раздражение от того, как мало и плохо мы тогда умели. Часто хотелось злобно рассмеяться над неудачной фразой или пошлым пассажем. С другой стороны, постоянно внутренне крякалось от восхищения: как много мы, оказывается, понимали тогда, какие у нас были мыслительные и, собственно, словесные потенции! Но ёлки-палки, как слабо воплотились эти потенции в нашей реальной жизни!

Подобное столкновение чувств присуще жанру трагикомедии. Так я бы и предлагал воспринимать сегодня роман – слепок нашего тогдашнего мироощущения – с горы сегодняшнего опыта. Между прочими термин «застой» появился значительно позже, да и Оруэлла я лично прочитал только лет через пять после написания романа. А трагикомичность своей жизни, а может быть, и жизни всего нашего поколения, смог ощутить сознательно гораздо позже, когда сам начал потихоньку превращаться если не в динозавра, то в мастодонта.

И ещё одно. При сочинении этого романа я, пожалуй, впервые ощутил, что такое чувство подлинной творческой свободы. По-моему, соавтор тоже искренно веселился, когда мы придумывали какой-нибудь новый поворот или жонглировали, на грани пародии, классическими формами. Это было здорово! И это была школа. Жаль, что это никогда больше не повторится в нашей жизни. А с другой стороны – что ж, пусть этот роман навсегда останется уникальным сочинением двух небесталанных мальчиков прошедшего тысячелетия.

Андрей Воронкееич 2015 год

Тут все есть, коли нет обмана.

И черти и любовь, и страхи и цветы.

    П. А. Фамусов, русский государственный деятель конца XVIII – начала XIX веко