ЛИМОНАДНЫЙ САТАНА

В аккуратном помещеньи

к ночи с раннего утра

трудится дитя забвенья —

Лимонадный сатана.

Всё он делает как нужно:

раз глагол, ещё глагол.

Жить ему совсем не трудно,

он подписывает протокол.

Протокол российских граждан,

жили как и почему,

самый важный сердца орган,

вовсе стал он ни к чему.

Слышат люди гул демества,

сбивчивый маланьин счёт,

оболбесиваются дружно

люди влёт.

Сатаны целебный образ

заполняет циферблат.

Дешифрировать не нужно

то, что люди говорят.

Сатана по-тихой плачет,

робко чахнет под страной.

Пересчитывает сдачу,

чууувствует он «не жи-вой».

    13.08.2016 г.

РОДНОЙ

Хрупкий, тонкий, косоногий —

по земле плетётся Стон.

На безропотном кордоне

засыпает он.

Он не бросок, он – варенье

из черники или алычи.

Ему вовремя под горны

прививали всё врачи.

За неполные пятнадцать он успел собаку съесть

на том, как побезымянней в паспорт влезть.

Модный, ловкий, физкультурный —

по земле спешит Безумный.

У него в кармане связь —

редкой нужности напасть.

Он смеётся, он шагает.

Всё он в жизни понимает.

Все пятнадцать с виду дашь,

в связи у него крутой коллаж.

Я тебя, чудак, не вижу.

Вижу вещи и рюкзак,

а к ушам моим тихонько подступает «фак».

Вольный, с доброю душой, —

по земле идёт Родной.

У него в руках учебник

и линейка с шпателем.

Он виляет в скверик в мастерскую к бате.

У него есть тоже связь,

у него вообще всё есть.

Он успел в пятнадцать

стих этот прочесть.

    11.08.2016 г.

ВСЕ ЗА ОДНОГО

А когда в последний раз путь очерчивался?

Грунтует художник холст, чтоб не трескался.

Звери на зиму готовят норки,

а для шубы умерщвляют норку.

Гром сильней, чем все симфонии.

Посторонний в зал не входит.

По порядку ходит очередь

по цепи кругом и день и ночь…

Убивая комара, я думаю: «Мешаешься.

Почему ты, собственно, в мою жизнь вламываешься?

Что ты от меня хочешь, убогий?

Я на 55ть килограммов тяжелее тебя, я точно Бог.

У меня зелёный свет в жизни, видишь?!

А ты тут летишь…»

Я делаю вид, что не осознаю, как чему-то

может помешать и мой труд.

Как Вселенная ста триллиардами килотонн

может махнуть на мой писк и звон.

И сказать себе по-человечески:

«Дети то где, дети, а, где?

Ты мне, детка, мешаешься,

хоть и с виду стараешься.

У меня, извини, тут план,

а ты поперёк плана встала».

Красноречиво можно поиздеваться

над истиной.

Она смешна, гола, до безумства неистова.

Она улыбается ребёнками,

просит бомжами, шутит смешными

и даёт друзьям взаймы.

Коротаешь и без того короткое.

Просто съел бы, сглотнул бы, да жёсткое.

Откусить бы самое вкусное,

да покрасивее, да получше бы.

Ты, Вселенная, потише там, у меня обед.

А ещё названивает сосед.

И не так ли ты думаешь, как и я?

Точно знаю, одинаковы ты и я.

Ты, вот, смотришь на метеориты

и раскидываешь их по орбитам,

чтобы чему-то важному не мешались.

Может и к лучшему, как знать.

Где в подсобных помещениях

какие-то веники.

Тут и ты со своим мнением:

где венику встать, в каком углу.

Всё исключительно правильно. Всё гут.

    6.08.2016 г.

ПЕРЕНОСИТСЯ НА ИСПОВЕДЬ

Удивительно, как люди меняются:

сломляются, предрекаются,

уходят от проблем в лёгкое, сторонятся заборов и драм,

а в пачке старых телеграмм и пары добрых слов не находят,

кроме: =Выезжаю. Будь=

Кто кроме вас, мамы, нам укажет путь?

Кто, как не вы, знает нас больше всех вместе взятых людей.

Мы в вас девять месяцев жили

и не сразу покидали ваш дом скорей.

Сцепить в котомку рукава и коленки.

Бесполезно обвинять необвиняемых. У них там

какая-то железная отговорка, мол, «я мать».

Тяжело быть мудрее старших, они норовят

что-то очень мощное тебе сказать:

«Ты вот; ты жив; ты должен; ты нет».

А я же че-ло-век.

У меня глаза, как собственная совесть, и пару тяжёлых век.

Я рассуждаю точно также, как вы,

с одной лишь разницей, я – собственная быль.

Быль, которая будет радоваться всему, что