Мне со свекровями всегда везло…

У большинства женщин со словом «свекровь» связан ряд ассоциаций весьма печального свойства «любовь со свекровью – до первой крови», «свекровь сворачивает кровь» и так далее… Я, наверное, ненормальная – мне со свекровями всегда везло – они меня любили. А я их.

Когда повезло в первый раз, мне было восемнадцать, и я имела смутные представления о том, какими должны быть отношения со свекровью. Людмилу Марковну этот вопрос тоже особо не волновал. За пять лет нашего сосуществования на одной жилплощади, мы встречались неоднократно. По большей части – в дверях. Мы всегда мило улыбались друг другу и говорили о погоде. Делить нам было нечего. Кухней мы пользовались редко и не по назначению. Я занимала ее обычно по ночам – готовилась к сессиям в перерывах между вечерними и утренними кормлениями. А Людмила Марковна спасала там человечество. Сначала со Свидетелями Иеговы, потом – с маркетологами из «Герболайфа», позднее – с кем-то еще. Я благодарна ей за все эти годы, прожитые вместе. Особенно за то, что она не «спасла» меня. Иначе, пришлось бы нам на пару пускать пузыри в клинике Кащенко. В настоящее время Людмила Марковна отдыхает там от трудов.

Со второй свекровью Генриеттой Петровной – мне повезло снова. Мы полюбили друг друга страстно и деятельно. Она работала в школе. Зарплату имела смешную, а коммунистическую закваску – серьезную. «Деньги в жизни – не главное», – говорила она. Я не спорила, но, слава богу, к тому времени уже начала хорошо зарабатывать. И стала делать ей дорогие подарки. Генриетта Петровна принимала их как личное оскорбление – быстро прятала в шкаф, не распаковывая. Она же, в свою очередь, каждый день через весь город отводила моего сына от первого брака в музыкальную школу. Сын орал и сопротивлялся. И чем больше он орал, тем яростнее она его туда отводила. Двадцать пять лет педагогического стажа – это не шутка.

Как филолог филолога, мне хотелось порадовать ее своей любовью к чтению. Но не тут-то было.

– Ты думаешь, мне никогда не хотелось полежать на диване с книжечкой?

– И что же Вам мешало? – участливо спросила я, но ответа на этот вопрос я так и не узнала. Генриетта Петровна замкнулась в себе с чувством оскорбленной добродетели. Страницы многочисленных книг ее весьма приличной библиотеки всегда оставались не разрезанными.

Но однажды и эта любовь закончилась. Раз и навсегда. В один прекрасный день моя свекровь сказала сакраментальную фразу:

– А ты подумала, как я буду воспитывать твоего ребенка, если ты умрешь?

– Вы знаете, Генриетта Петровна, я всегда считала, что Вы умрете раньше, – честно ответила я, и этот этап в моей жизни раз и навсегда закончился. Я до сих пор не могу понять с кем я, собственно, развелась: с ней или с ее сыном.

Третью мою свекровь звали «тетя Дуся». С самого начала она произвела на меня впечатление простого и открытого человека. И все у нас сразу все пошло просто и по-домашнему. Деньги зарабатываю я, домом занимается – она. От первого же обеда «по-домашнему», меня, пардон, вырвало раз пять. До этого дня я понятия не имела, что комбинжир – это пищевой продукт, а не смазочное средство. Но теперь я узнала это, и еще много чего нового. Например то, что даже египетский хлопок – самое прочное постельное полотно может разлезться на куски после первой же стирки. Через некоторое время я стала замечать, что от моего нижнего белья подозрительно пахнет кошачьей мочой. «Я его в кресло кинула: все сушилки были заняты», – объяснила тетя Дуся. Это недешевое французское белье я сразу выбросила. Но тети Дусин сын после этого стал как-то утрачивать ко мне сексуальный интерес. Однажды я нашла в нашей с мужем спальне рассыпанные иголки. Я никогда в жизни не шила, и никого не просила шить. Объяснений по этому поводу я так и не добилась, но с мужем мы стали скандалить чаще и по полной программе. Позже я стала замечать, что после всех домашних трапез, меня слегка подташнивает. «Ты, поди, беременна», – говорила свекровь, но я подозревала, что она подсыпает мне в суп тараканьей отравы.

С третьим мужем мы давно уже не живем, но о тете Дусе я тоже вспоминаю с благодарно