В одно касание. Избранное

Александр Непоседа

О любви, калейдоскоп стихов и прозы. Лучшее. Читателю в дороге, дома, с друзьями, в одиночестве. Никто не одинок, знайте, кто-то думает о вас.

В одно касание

Избранное

Александр Непоседа

Иллюстратор Ирина Овсянникова

© Александр Непоседа, 2019

© Ирина Овсянникова, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-4474-5832-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Энигма

Мастерская Ирины Овсянниковой

Жар и древность. И гулкость аркады,

опьяняет кофейным оттенком.

Вся пронизана светом, и легким

Морским сквозняком.

Легкий шаг – перестук каблучков!

Опрокинув мой утренний сон

– освежившись водою холодной

– поспешу я навстречу тебе!

Любоваться движениям бедер и глаз.

И ладоней почувствовать негу,

с ароматом горячего тела.

И услышать дыхание вечности

– тает эхо веков в бесконечности.

А в кувшинах вино золотое, и масло

оливы. И твой голос, и смех,

взволновавший меня – белопенный

прибой в каменистом заливе.

Инфанта

– В 14 лет она уже не могла наблюдать без боли бой быков с гибкими людьми в кроваво-изящных плащах.

Ненавидела ложь.

Читая молитву – видела мечту.

По утрам, пробегая в свежем чистом воздухе просыпающихся садовых аллей, ловила улыбкой встающее солнце. И обжигал холодом ключ в руке.

Им она открывала в тени нависших ветвей кованую калитку, такую тяжелую, что приходилось налечь всем телом – и сразу открывалось море, небо, и узоры каменных замков на холмах.

Вдали, в глубокой синеве, жутко и маняще дышало и поднималось аквамариновое безумие. Замирали легкие невесомые облака.

Протянув руки к лучам, видела в просвете животрепещущую жизнь, таинственный ток своей крови.

Об этом поведал мне пастух, с вырезанным из солнечного диска лицом, темноволосый, кучерявый, широкогрудый, в мягкой опрятной одежде и крепких башмаках.

Нож леппа на поясе – длинное обоюдоострое лезвие и выгнутая, темная полировкой рукоять. Долгая узловатая трость в руке.

Ступивший на росистую лужайку с полотен Караваджо.

На обуви золотилась цветочная пыль.

Присев на камень, вынул кисет, набил трубку, разжег её, оглядывая горы молодыми итальянскими глазами, остановив свой взор на туманной долине – над нею, вздыхало море, вскипало утренним солнцем, нестерпимо горячим, что бывает только здесь, на испанском юге, в разгар средиземноморского лета.

– Как имя этой девочки?

Спросил я, загораясь любопытством.

– Не помню, да и не важно.

Инфанта.

Детство Шахразады

Мастерская Ирины Овсянниковой

Тебе сегодня шесть исполнилось иль семь.

Так жарок полдень, от камней прохлада.

Огромный мир. Неведомый совсем.

Вот замерла, не поднимая взгляда.

О чем-то мать беседует с торговцем.

Сейчас бы рассмеяться, да нельзя.

И жалко ослика стоящего под солнцем,

черны его сливово – влажные глаза.

Лет через десять, древние ступени

услышат легкий торопливый шаг.

Закутанная в ткань. Глаз, огненные тени.

Тысяче первой ночи теплый полумрак…

Свидание

Живопись Ирины Овсянниковой

Он так и не смог понять, что внезапно разбудило его. То ли пронзительный крик чайки, то ли скрип оконных ставен – в узости домов вдоль канала – отметив взглядом на часах «02—15» – самое глухое время ночи – подошел к высокому окну.

Лунный блеск дрожал на черной воде и живописно синеющих, неопрятных стенах. Двумя этажами ниже, напротив, светилось пятно с отражением на воде, и женский силуэт, в одиноко высвеченном теплом прямоугольнике, мелькнул и исчез, свет погас, и на потемневшие стекла будто лег голубой иней.

Запахи воды и крыш, прогретых за день, торопились затопить комнату, и он настежь распахнул шероховатые древние рамы.

Поняв, что теперь не уснуть, прошел через арку в тесную, уютную кухню, обставленную старинной инкрустированной, с бронзовыми гербами, тяжелой мебелью.

За окном неподвижно темнел пышный и страшный сад под фиолетовым небом.

Включив кофеварку, еще раз п