Кровь Рафаэля. Круг Тварей. Круг Ведьм

Ноэми Норд

XVI век. Сиена. Эпоха Возрождения в путах мракобесия. Система слежки и доносительства работает безотказно. Гении века на пыточных креслах. Молодой талантливый художник, преуспевший в алхимии, становится первостепенным объектом наблюдения инквизиции.

Кровь Рафаэля

Круг Тварей. Круг Ведьм

Ноэми Норд

© Ноэми Норд, 2016

ISBN 978-5-4474-8700-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I. Круг тварей

«Создав гомункулуса —

создашь бессмертие.

И примешь власть.

И осыпан будешь золотом.

И будет злоба людская

преследовать тебя.

Уйди в невидимый мир.

Погрузись в пустоту.

Не сопротивляйся —

стань пустотой.

Исчезнув, обратись Тьмой,

стань каждой точкой пространства

и каждым знаком в нем».

    Из манускрипта Великого мага и чародея

    Термигона Базельского.

1. Умри, птицезавр!

    Сиена, март 1543

Из гусиного яйца вывалился студенистый полудохлый эмбрион, приклеенный пуповиной к скорлупе, и остервенело защелкал клювом, пытаясь взлететь на плешивых крыльях.

– Еще один уродец, – прошептал Алессандрио. – Умри, птицезавр. Ты не получил от природы право жить. Умри, как твои мертворожденные двойники.

Полет эмбриона закончился на дне мусорного ведра, среди рыбьих костей, виноградных косточек и шелухи каштанов.

Алессандрио тяжело вздохнул и задумался.

Не крыльями он пытался наградить свои создания, нет. Крылья – дешевая чепуха и атавизм. Они дарованы узколобым тварям вместо разума. Нет смысла повторять ошибки, создавая неудачную породу ворон или дроздов.

Алессандрио пытался выкристаллизовать из дьявольской пустоты темное существо с пятью крепкими пальцами, способными намертво вкогтиться в плоть этого мира.

Только руки, умеющие сорвать плод, схватить камень, заточить топор и подчинить врага, способны превратить зверя в функцию жизненной безопасности.

Но трансформация оболочек темного разума снова не завершилась. Гомункулус не жаждал встречи с человеком.

Эксперимент не получился. Алессандрио выплеснул в ведро гниль и позвал служанку:

– Виттория!

На зов со двора явилась расторопная девчонка лет пятнадцати с рыжими косами, убранными вензелем на голове.

– Я здесь, сеньор!

– Унеси.

Девушка добавила рвоты в ведро и выскочила во двор. Зажимая пальцами нос, она выплеснула мутную гниль в сточный желоб. Сотни галок тут же слетелись на пир, и Виттория, осеняя широкие плечи размашистым крестом, прошептала:

– Сохрани, Святая Катерина, здоровье молодому сеньору, изгони черную хворь из тела. Добр Алессандрио и незлобив. И живописец знатный. Но заказов мало. Целыми днями растирает зеленую медь, плавит киноварь и сурьму. Дышит ртутью, сера выела грудь. Злой кашель выворачивает ребра наизнанку. Жалко художника. Лишь свежие гусиные яйца могут поправить здоровье сеньора. И вовсе не для волшбы мы скупаем их, как судачат на рынке. Спаси, Катерина, от навета недобрых людей, защити от злого глаза. Избавь от колдовства. Вчера только дюжину свежих яиц купила из-под гусыни, ан не без порчи дело – за день стухли!

Виттория подняла глаза на всаженный в ржавые черепицы силуэт базилики Святого Доминика и снова осенилась крестом. Ее расстроила очередная порча продуктов.

Художник частенько посылал ее на рынок. Она была рада услужить, а заодно прогуляться по живописным улочкам, посидеть в тени фонтанов, подсматривая модные фасоны и плетения на воротничках знатных особ.

Все самые свежие новости можно было узнать на рынке. Провинциалы любили потрепать языками. Они съезжались в Сиену с окрестных виноградников, общались с прислугой и всегда были в курсе городских сплетен.

Торговцы прятались от солнца в тени фургонов, заполненных бочонками с форелью и молодым вином. Тут же стояли корзины, доверху набитые оливками и бутылями с зеленым маслом. Рядом блеяли барашки и топорщили перья бойцовые петухи.

На рынке девушку хорошо знали и не зло подшучивали над нерасторопной сиротинкой:

– Ни отца, ни матери у девчонки нет. Мазини приютил, дай бог здоровья, до