Здесь живут коробки с воспоминаниями о том, чего никогда не было. На пыльных полках хранятся высокие бутыли с бредом, флаконы с весной и маленькая бисерная ящерица. В старых сундуках спят рваные лоскутки крепдешина в мелкий цветочек и банки с консервированной ерундой. В зеленых ящиках аккуратно сложены восторги в собственном соку и кубики, пахнущие летним балконом, прозрачные стекляшки со страхами, майский песок, засушенные людские мысли в молоке и зарисовки подсохшей гуашью. В шкафу с облупившейся белой краской с нетерпением ждут весны помпоны из хлопка, а колбы, в которых коптятся сны всех мастей и пород, сверкают огоньками разноцветных плиточек. Возле тумбочки лежит упаковка радости, фаршированная визгом. А в дырке скомканного пододеяльника – странный мир, где русалки поют песни о жизни и смерти, от которых проливают слезы несколько не очень страшных чудовищ. В карманах их пижам каждую осень расцветают сказки.

Хельгины сказки…

Сказка №1

Вильме снился странный сон.

Будто ночью она ныряла в лесное озеро в образе могучей, самой высокой сосны с древнейшей душой на свете.

Она была такой великой и огромной, что дух захватывало от одного лишь взгляда на нее. Ощущение, точь-в-точь, как в детстве, когда с высоты своего крошечного роста изо всех сил вглядываешься в макушки лесных гигантов, закидывая голову назад. Зрелище было великолепное: до ритмичного прерывистого вдоха, до дрожи, до замирания сердца.

Чувствуя мощь, даруемую Землей и неведомую ей ранее, Вильма-сосна, медленно падала в озеро со скрипом, свойственным всем деревьям, плачущим на северном ветру. Так она постепенно погружалась в ледяную воду. Озеро оттенка черненого серебра с чуть заметным голубым отливом на поверхности, словно зеркало, показывало ей все, что она не хотела видеть.

Все исчезало и повторялось вновь много-много раз. Но на берег она всегда возвращалась прозрачной и грустной Вильмой, привычной самой себе. Там она всегда угощалась круглыми маленькими конфетами с белой матовой глазурью, которые по неизвестным причинам каждый раз ждали ее появления на одном и том же месте.

Кто их принес, и как они сюда попали, ее вовсе не беспокоило. Вильму мало по-настоящему что-то волновало. Уже давно. Она просто любила эти конфеты, а еще твердо знала, что некоторые вещи должны родиться и умереть лишь прохладными лесными тайнами.

И только рыбы темного озера с большими грустными глазами знали, чье угощение так любит Вильма после купания в ледяной воде в образе самого могучего дерева всех времен.

Утром она покидала свой сон и через час забывала его. Растворяла в кофе все, что помнила о нем, кроме образа странных рыб.

Их память – ее слезы. Или наоборот…

Сказка №2

Маленький Тишек сегодня с самого утра сильно нервничает.

Птицы с шумом взлетают с подоконника навстречу холодным, пустым небесам. Тишек пугается, но не отходит от окошка.

Он не понимает, что же такое интересное и странное прицепил холодный ноябрьский ветер на ветви могучего дерева, что уже сто лет стоит напротив ветхого домика его доброго дедушки Феноуша.

Пока дедушка доваривает себе и внуку вкусную уху, щедро приправляя ее лавровым листом и перцем, Тишек стоит у окошка и через мутную огромную лупу со старинной металлической ручкой старается рассмотреть непонятную деталь, застрявшую в листве дерева, у самой его вершины.

Мальчик видит, что это «что-то» клюквенного оттенка, мягкое и похожее на сдувшуюся шину от велосипеда. Примерно такого велосипеда, на котором он однажды катался в городе. Это было в тот самый день, когда к ним приезжал папа и возил Тишека гулять на ярмарку. В тот чудесный летний день вкусного сливочного мороженого и новых маленьких самолетиков из синего пластилина…

Прищурив сначала один глаз, потом – другой, Тишек понимает, что «штуковина» вовсе не от велосипеда. Ветер ведь не так силен, чтобы закинуть целую шину почти на макушку большого дуба. А еще мальчик вспоминает, что в их деревне ни у кого таких велосипедов не было, и что эта штука, все-таки, больше похожа на маленький обруч.

Тишек знает, что обруч, который раз в пять больше той странной ерунды, висящей на дереве, крутит во