Проводник

(повесть)

Солнце неторопливо переползает от зенита к горизонту на западе, нагревает песок и камни. По запылённому шоссе со стороны каньона Семинол, заметно превышая скорость, мчится старенький «форд». Редкие заправки, свалки старых машин скоро остаются далеко позади. Со всех сторон наступает выжженная пустыня. Широкая дорога расслаивается, а с севера на юг трассу рассекает Барксдейл-роуд – дорога в никуда. До границы с Мексикой рукой можно подать, если только та рука не отсохнет в раскалённом мареве, заменившем на весь день нормальный воздух.

Я на минуту задумался.

Окружавший покой располагал к монотонному течению мысли. Так размеренно отвечает шорохом нагретый асфальт, гул мотора под капотом и бесконечное шоссе растворяется в полудне, что ты начинаешь слышать себя.

Моя практика провалилась. Не то чтобы проблема, опытный реаниматолог всегда найдёт себе приличную работу, будь ты в Техасе или на Аляске. Не место определяет человека, а совсем даже наоборот. Проблема была глубже намного.

Я стал сомневаться. Жизнь начала казаться тупиком, из которого нет выхода. Бесконечные крысиные бега, потеря веры в собственные силы. Мой приятель по колледжу и партнёр по воскресным вылазкам в гольф-клуб, Сэм Шарон, предложил свою помощь.

Никогда раньше не общался с психоаналитиками, как пациент. Причину мы нашли скоро – моё детство. Чушь от первого и до последнего слова, но я был заложником доброго отношения к Сэмми. За сеанс он не взял ни цента. Даже пошутил, что если доведётся, мы сочтёмся.

А год назад в машину Сэма въехал грузовик. Помню, как на столе в операционной лежал обрубок человека. Мой приятель очень хотел жить. Цеплялся за каждую минуту и мы, вдохновлённые этим благородным упрямством, провели часов пять, то теряя его, то обретая вновь и вновь.

А потом кто-то похлопал меня по плечу и разочарованно протянул:

– Не получилось, Джо. Видать, и я тебе тогда не сильно помог, друг.

Я обернулся, но никого не увидел. Сестра Клэр невнятно пробормотала молитву, в её словах мне почудился укор. Сэмюеля Шарона нельзя было спасти. Однако, смириться со смертью, особенно вот такой, очень нелегко.

Медиков принято считать циниками, глупый стереотип. Знаю одного патологоанатома из нью-йоркского госпиталя в Квинс, здоровяк с обритой наголо головой. Так вот он напивается в хлам после смены в первый же выходной, если накануне пришлось анатомировать ребёнка. Говорит, что слышит, как плачут ангелы, а это сводит с ума. В остальном же, спокойный и крепкий парень.

Мой пунктик – люди, которые цепляются за жизнь. Сэм оказался именно таким, и теперь его нет среди живых. А я еду по пустынной дороге в неизвестность.

Выкручиваю руль влево, съезжаю на усыпанную щебнем полосу. Барксдейл-роуд. Седан потряхивает на ухабах. Еще час, если не более того, придётся потерпеть.

Лет шестьдесят назад неподалеку жили шахтёры. Когда медные прииски иссякли, городок обезлюдел, и пустыня прибрала его. Хотя, именно здесь поселился Эскуро, чокнутый идиот или гениальный шарлатан, на чью помощь я рассчитываю.

Может казаться странным, что дипломированный врач ищет ответов у шамана. Но так уж вышло. Простой выбор: психушка или поездка к нему…

В первый раз призрак Сэма пришёл ночью сразу после аварии. Явления яркие и дикие лишили меня нормального сна. И очень скоро Кэтлин, моя, теперь уже бывшая жена, стала настойчиво предлагать обследование у специалиста. Она даже договорилась с кем-то в госпитале штата, чтобы меня приняли. А это уже не милый треп на диванчике о том, как ты застал своих родителей в постели за любовными играми… Нет, сука, это шанс оказаться в комнате с мягкими стенами! Ни прописанное успокоительное, ни алкоголь не могли отогнать мои галлюцинации. Становилось только хуже.

Всё переменил один случай. В ординаторскую ворвалась женщина. На вид ей было лет пятьдесят. Тёмные волосы с проседью, убранные в пучок, смуглая кожа плотное телосложение и мясистые черты лица – наводили на мысль о латиноамериканском происхождении. Гостья с криком вбежала в кабинет и замерла, как вкопанная. Она смотрела мне в глаза и во взгляде её читалась смесь ужаса и удивлен