Тот, кто придет отомстить

Ирина Лобусова

Он приходит, когда ты не ждешь. Он приходит воплощением ужаса темноты. Он приходит забрать твою душу, чтобы заставить платить. Оглянись на свое прошлое! Может быть, за тобой уже охотится тот, кто придет отомстить? Серии загадочных страшных убийств и непонятных, мистических происшествий ввергают город в состояние ужаса. Что может быть общего между рухнувшим аварийным домом, погребающим под камнями живых людей и зверским убийством известного бизнесмена, болезнью непонятного происхождения водителя такси и убийством священника в кладбищенской церкви сектой сатанистов, исчезновением из могилы тела умершего знаменитого танцовщика и облавой на плантации наркоторговцев, смертью на кладбище в пещерах крестоносцев в сердце Израиля – древнем городе Яффе? На первый взгляд, нет никакой связи, но на самом деле эта связь оказывается прочнейшей цепью, тянущейся из далекого прошлого вековой давности и трагическими событиями времен Великой Отечественной войны, разрушившими несколько людских жизней… И за всем этим тянется темная тень ужаса таинственного, мистического существа, которое приходит из старинных легенд, чтобы выполнить одновременно роль палача и судьи. И неизвестно, кто внушает больший ужас – загадочный убийца или его виновные жертвы.

Ирина Лобусова

ТОТ, КТО ПРИДЕТ ОТОМСТИТЬ

Посвящаю этот роман светлой памяти моей Мамы – Лобусовой Татьяны Дмитриевны

ПРЕДИСЛОВИЕ

1948 ГОД

– Он умер?

– Пока еще нет.

– Но умрет?

– Неизвестно. Хотя, скорей всего… Умрет, наверное.

Распростертое серое тело подростка не подавало признаков жизни. Двое врачей, склонившихся над больничной койкой барака, всматривались в неподвижное, беспамятное лицо с заострившимися чертами, на котором уже оставила свой отпечаток близкая смерть.

В бараке стоял ледяной холод. Сквозь щели в крыше прямо в помещение падал снег, оставляя на дощатом полу грязные лужи, к рассвету покрывавшиеся хрупкой корочкой льда.

Здание детского дома в центре города разбомбили, и деткий дом был временно помещен в бывшую графскую усадьбу за пределами города, полуразрушенное здание которой не имело элементарных удобств. В длинном бараке за домом, там, где раньше были графские конюшни, находился лазарет. Это был не совсем обычный лазарет. В больничные палаты в самом доме помещали тех воспитанников, кто, свалившись с обычной простудой, еще имел шанс выжить. В барак помещали умирающих.

Худенький подросток на последней койке, возле самой стены, не подавал признаков жизни. Даже дыхание его превратилось в тихую, прерывистую нить- дыхание человека, уже находящегося в сфере между жизнью и смертью. Тусклая 20- ватная лампочка под потолком бросала тень на лицо умирающего. И в этом мрачном, ничего не освещающем свете казалось, что он уже близок к тому небесному спокойствию и безмятежности, которые часто дарит вечный покой.

Было далеко за полночь. Врач детского дома вызвал своего коллегу- хирурга из города, хотя из принципа очень редко обращался за советом к другим врачам. В детдоме, где не было ни лекарств, ни элементарных удобств, где отступающая вражеская армия оставила брюшной тиф, туберкулез, дизентерию, где все воспитанники жили впроголодь, потому, что в городе не хватало еды- он творил чудеса, этот старый, отчаявшийся в жизни доктор. Он привык оставаться один на один со смертью, и знал, что в поединке с чужой судьбой ему вряд ли кто-то сможет помочь. Он справлялся с дизентерией и тифом в одиночку, не обращаясь к другим врачам… Но с мальчиком был другой случай. Он не мог бы даже сказать, что именно было в нем, в этом мальчике, почему он не мог дать ему умереть… Но только вечером, когда были уже испробованы все доступные и привычные средства, он одолжил в селе старую подводу с тощей клячей, медленно подыхающей от голода (как и все обитатели детского дома). И помчался в город за бывшим однокашником, медицинским светилом, который, как и он, пережил эту войну.

Было далеко за полночь, когда два врача склонились над умирающим. Внутри в тот час больше не было никого – тишину нарушала лишь воющая за