Несыгранная роль

Людмила Шевцова

Главная героиня повести – юная восходящая звезда Московского молодежного театра Вера Климова. Ради своего успеха на сцене она предает родных и близких. Оставляет в роддоме своего ребенка, потому что он, по ее твердому убеждению, будет только мешать ее театральной карьере. Блистая на сцене, она так и не сумела никого сделать счастливым. Даже роль матери отдала другой женщине. Но проходит время и на сцене появляются другие звезды, а бывшая прима, всеми забытая, влачит жалкое существование в одиночестве… Через двадцать три года она случайно узнает, что ее сын стал великим пианистом. Сыграв сотни ролей на сцене, она так и не сумела сыграть свою единственную роль в жизни. Вера прекрасно осознает, что ее счет пуст, и прожитая жизнь предъявляет ей суровый приговор возмездия…

Людмила Шевцова

Несыгранная роль

Повесть

1

Верунька лихо отплясывала «Семь сорок»…

Потряхивая плечами, она выгибала бедрышко, припадая на ногу, и как-то неестественно, не в такт, выбрасывала ее вперед. Еврей бы рыдал, обрывая пейсы, глядя на этот танец. В нем перемешались барыня с цыганочкой с несколькими движениями из «Семь сорок». Отсутствие чистоты танцевального стиля Веруня с лихвой компенсировала своей пластичностью, яркой внешностью и детской непосредственностью.

Окружив юную плясунью плотным кольцом, публика пританцовывала, хлопала, и восторженно подбадривала девушку.

К Веруньке подскочил колоритный мужчина лет тридцати с бородкой, орлиным носом и кавказским темпераментом.

– А ну-ка, давай на столе!

Он подхватил ее, словно перышко, и поставил на стол, за которым сидели в приличном подпитии еще двое не менее колоритных джигитов. Они громко хлопали в ладоши и буквально пожирали горящими глазами юную плясунью.

– Танцуй, красавица! Плачу! – потребовал орлиный нос и одним движением смахнул скатерть вместе с бутылками и закуской на пол.

Обалдевший от такой наглости гостя, к нему подлетел официант с гневным намерением немедленно вызвать милицию и выдворить хулигана из ресторана, но его возмущение было тут же погашено несколькими четвертными. Официант мгновенно сменил гнев на милость и исчез, изгибаясь между столиками.

– Цыганочку давай! Не обижу! Зураб гуляет! – крикнул орлиный нос музыкантам, а сам придерживал обескураженную девушку на столе.

Музыканты как будто и не слышали просьбу Зураба, стали неторопливо собирать инструменты. Отработанный прием повышения чаевых их никогда не подводил.

Уязвленный Зураб пулей метнулся к ударнику, вытащил сотенную, послюнявил ее и приклеил на барабан, как фантик, под общее одобрение разогретой публики.

– Играй, слышишь! Играй, пока мне не надоест! Зураб гуляет!

Сотенная произвела на музыкантов должный эффект. В то время инженер получал девяносто в месяц.

И грянула цыганочка! С выходом…

Смущенная Верунька сообразила, что попала в переплет. Теперь Зураб просто так от нее не отстанет и разумнее будет ублажить огнедышащую лаву кавказского темперамента.

Она сбросила туфельки, изогнулась, как могла, кокетливо посмотрев на Зураба, и ее прозрачная персикового цвета кофточка с глубоким вырезом и широкими свободными рукавами, которые только вошли в моду, птицей взметнулась вверх.

Цыганочка у Веруньки получалась лучше, чем «Семь сорок».

С горящими глазами, цокая языком и хлопая в ладоши, Зураб метался вокруг стола.

– Ах, какая дэвочка! Какая дэвочка! Шампанского! Всем! – все больше распалялся Зураб.

Захмелевшая Верунька была в ударе. У нее была удивительная способность мгновенно включать всех и вся в свою орбиту. Познакомившись с ней, через пять минут уже казалось, что ты ее лучший друг. Все как будто заряжались ее энергией. Оторваться от Веруньки было невозможно. Девчонка-капкан! Лапку протянул, капкан – щелк, и это уже с концами.

В Веруньке все было не похоже на других. Снисходительная полуулыбочка на вишневых блестящих губах, причем не подкрашенных, будто сам Господь Бог раздавил на них вишенку. Рот у Веруньки чувственный, немного асимметричный. Но этот недостаток ее совсем не портил. Уголки губ